Приключения юнкора Игрека

Эту присказку брата мне пришлось вспомнить, когда, играя у третьего подъезда, мы нашли на тротуаре какой-то ключ. Борька положил его в карман, и мы преспокойно отправились играть в теннис — на победителя. За столом властвовал Ромка Суровцев. Он играл уже пятый раз подряд, обыгрывая всех. Нелегко сейчас приходилось и Борьке. При счете четырнадцать - одиннадцать в пользу Ромки подача перешла к Борьке. Подав по диагонали стола стремительный шарик, вяло отбитый Ромкой, Борька решил испробовать свой излюбленный прием — топс. Ловко вильнув ракеткой, он прямо-таки из-под стола вывинтил шарик и послал его высоко над сеткой на сторону Ромки. Но увидеть, куда пришелся шарик, ни Борьке, ни Ромке не довелось. Потому что истошный крик дяди Сидора Щипахина, вспоровший тишину двора как консервную банку, заставил всех нас отвлечься от тенниса и уставиться на кричавшего.

Дядя Сидор метался от скамейки с бабусями к подъезду и обратно, исступленно выкрикивая одно и то же:

—Обокрали... Ключ утащили... Ой, беда!..

Он шарил во всех карманах и, не находя ключа, хватался за голову и продолжал выкрикивать свое:

—Прямо из кармана... Обокрасть хотят...

Скоро вокруг дяди Сидора собралась изрядная толпа сочувствующих и он уже в который раз повторял свои жуткие подозрения, смысл которых сводился к тому, что неизвестные похитители, выкрав ключ, теперь позарятся и на дверь его квартиры, а значит его имущество и жизнь — в серьезной опасности.

Заметив, что Борька нервно рыщет в кармане, отыскивая подобранный нами на тротуаре ключ, я сразу же сообразил, что это, вероятно, и есть «похищенный грабителями» ключ дяди Сидора. Но представив себе, что разразится, если Борька невинно предъявит сейчас ключ убитому горем дяде Сидору, я стремительно подскочил к Борьке и успел шепнуть:

— Не показывай...

Борькина рука будто умерла. Он поднял на меня огромные глаза и я прочитал в них отчаяние. Руки из кармана Борька не вынимал. Но я понимал, что, если и вынет, то только с намертво зажатым в пальцах ключом. Уж тогда-то дядя Сидор, чего доброго, живо ославит его на весь двор, а может, даже обвинит в том, что Самохвалов покушается на его «антиквариат». Поди докажи, что нет, если мы уже дважды побывали у него. Вроде как бы высматривали особо ценную рухлядь...

Поняв, что может произойти непоправимое и что надо спасать положение, я вплел в хор путаных и бессвязных советов и утешений, на которые сейчас не скупились соседи, и свой вопль.

— Надо замок сменить!— крикнул я, и все почему-то умолкли, а дядя Сидор замер, будто мое предложение застигло его врасплох. Но тут все заволновались и стали говорить, что верно, что, сменив замок, можно сто раз начихать на потерянный ключ и на грабителей, которые, конечно же, уже сейчас готовят мешки и точат ножи, чтобы разделаться с ни в чем не повинной квартирой дяди Сидора.

— Верно!— повеселел дядя Сидор.— Но как же его сменить, если дверь заперта? Это ж, получается, ломать ее надо... Это ж, выходит, и дверь менять надо... Это ж, получается, сумасшедшие деньги...— дядя Сидор взвинчивал себя, как жаворонок, сверлящий синеву неба.

— А если ее изнутри сперва открыть?— хитро подсказал я.— Тогда и дверь ломать не надобно. Замок-то я ваш видел, он изнутри легко отпирается.

—А как я теперь в эту самую внутрь попаду?— чесал затылок дядя Сидор.— Я его и не запер вовсе. Захлопнул — и все! Вышел-то всего ничего, мусор вынести. А как теперь попасть? Ты ж меня пипеткой через замочную скважину в квартиру не капнешь. Чай, я не капля...

—А если по карнизу?— показал я.— Вон — положить доску из окна подъезда на карниз балкона. А там у вас, хорошо, окно открыто, р-раз — и через балкон к двери.

—Ого!— присвистнул дядя Сидор.— Это ж тебе третий этаж, а я, чай, не циркач.

—Подумаешь, третий этаж,— гнул я свое.— Я вон читал, один голодный каскадер в Америке на крышу стоэтажного дома за три часа забрался — и ничего, а тут даже лезть не надо, по доске два шага — и там!.. Что и говорить: после того, как Борька заставил меня ночью тайно спуститься с третьего этажа гостиницы на балкон второго, эта дневная, да к тому же вполне легальная операция казалась мне и вовсе невинной забавой.

Мой уверенный тон, похоже, вселил в дядю Сидора Щипахина какую-то надежду; взгляд его заметался по толпе, и вдруг, остановив его на Ромке Суровцеве, дядя Сидор просиял и воскликнул:

Ромашка! Может, ты и слазишь?

Суровцев побледнел и замахал руками:

Да вы что! Я высоты боюсь. С детства...

—Вот еще!..— обиделся дядя Сидор.— Неуж, струсил? А ведь я тебя, братец, кажется, не обижал. Или не выручишь?

Ромка пугливо и проворно ввинтился в толпу, как дождевой червь, слегка потревоженный лопатой рыбака. Следом за ним утонул и Шакал. Толпа гудела.

—Ну вот!— горестно развел руками дядя Сидор. — Только ломать и осталось. Сам-то я ни в жисть туда не залезу. В мои-то годы трюки откалывать...

Доску найдете?— спросил я.

Есть доски!— кивнул дядя Сидор.— В сарайчике.

Тащите сюда. Сейчас сделаем! Как в цирке...