Приключения юнкора Игрека

Встретиться с ним очень трудно. Ему же житья никакого нет, ему шашлык некогда кушать. То в жюри сидит, то его в школу везут или во Дворец пионеров. Поймать бы его надо и вопросики задать.

— А в редакцию его нельзя пригласить? — спросил я.

Куда там! — махнул рукой Сиропов. — Я ему уже в гостиницу звонил, но он наотрез отказался. Не могу, говорит. Занят, говорит, по горло, по лысину. Я уже и Маратика к нему в гостиницу посылал. Маратика! Гордость нашу! Золотое перо! Железное терпение! Он семнадцать раз ходил, а попасть так и не смог. Не принял его Ролан-ака. Занят. Народу у него всегда полно. Черт, бармалеи ненасытные! Не дают человеку одному побыть!..

А как же мы его заставим тогда? — растерялся я. — Если он… по горло… Если даже сам Маратик… Не говоря уже про шашлык…

— А вы подумайте, стариканы мои, голову поломайте, как вам его расспросить, пока он в Ташкенте остановился. Это, если хотите, проверка на профессиональную пригодность. Интервью — это вам не шара-бара.

— А какие вопросы задавать?

— Ничего себе! — усмехнулся Сиропов. — Неужели у вас к самому Ролану Быкову вопросов не найдется?.. Ну, про то, как он сниматься начал… Какие планы у него… Про смешные эпизоды… Э, да чего я вам подсказываю?! Вы до него только доберитесь — он вам сам сто блокнотов надиктует. Грузчика еще наймете — ответы уносить… Маратик тоже пока не теряет надежды. Вот и поглядим, кто кому фитиль поставит — вы ему, или он вам…

Как говорит Акрам — «Паруснику дай только ветер поймать». И еще — «Зачем матросу весло, если его корабль везет?»

Но, с другой стороны, интервью — это вам не борькино «Нас во живет у дворе… И даже не крякинское «На горе вопит карнай…». И еще, с третьей стороны — у парусника есть чем ветер ловить… А весло пригодится, если кораблю взбредет в голову тонуть. Так ведь?

КРАХ ОПЕРАЦИИ "ИНТЕРВЬЮ ВЕКА"

Борька потирал руки.

— Теперь мы покажем этому хвастуну-Маратику, кто есть кто! — хорохорился он. — Слыхал, что Сиропов про него сказал? Семнадцать раз в гостиницу ходил — и все зря.

— Думаешь, нам повезет больше? — ухмыльнулся я.

— Уверен. Главное — хорошенько все продумать, найти слабые места у противника. Я не выдержал и рассмеялся.

Говори, да не заговаривайся. Сказал тоже — противник… Придумаешь…

Ну это я так, фигурально, — выкрутился Борька. — В смысле — разобраться надо, где да что. Вот увидишь: что-нибудь придумаем.

Мы выскользнули из лифта. Мартовское солнце гарцевало на облаке, легонько постегивая его теплым ветерком. Облаку было весело, и оно металось под горячим седоком, будто желало сбросить солнце на небо. Хорошо! Совсем весна!

И только на душе у меня стояла, в лучшем случае, поздняя осень. Наивный человек этот Борька Самохвалов. Интересно, как он собирается выполнить задание Сиропова, если Быков в принципе никого не принимает?

— Пошли в гостиницу! — распорядился Борька. — Вон же она, рукой подать. Только дорогу и перейти.

— Сейчас? — удивился я наивности Борьки. — у тебя где уши были? Сказано же тебе — он или в жюри сидит, или со зрителями.

Но Борька был невозмутим.

— С чего ты взял, что я собираюсь сейчас с ним беседовать? — насмешливо сказал он. — Думать идем, ду-у-мать. Понятно?

Я послушно поплелся за Борькой, предоставив ему право показать мне, что он понимает под словом «думать».

Гостиница «Ташкент» была в двухстах шагах от редакции, и уже через три минуты мы входили в просторное, как баскетбольное поле, фойе. Острым взглядом Борька зацепил табличку «Администратор» — и, словно лассо на нее накинув, стал неумолимо подтягиваться туда. Массивную фигуру скучающей женщины в цветастом платье успешно заслоняла не менее массивная табличка — «Мест нет». Борька потоптался малость и, розовея от смущения или дерзости, сунул голову в окошечко.

Ой! — воскликнула женщина, очнувшись от дремоты и явно радуясь возможности хоть как-то развеять скуку. — Что за аленький цветочек к нам пожаловал? Тебе чего здесь надо?

Мне? — серьезно спросил Борька. Похоже, он, угодив головой в окошечко, начал мучительно вспоминать — зачем он здесь. — Ах, да… Нам узнать надо, где живет товарищ Быков. В каком номере.

Ах, только узнать? — добродушно улыбнулась регистраторша. Это у нас просто. Как, говорите, фамилия вашего товарища?

— Быков. Товарищ Быков.

Женщина забегала пальцем по журналу, припевая чуть слышно:

— Быков… Быков… Быков… Быков… Быков…

Мы терпеливо ждали.

— Так! — остановился палец. — Есть Быков. И Быкова тоже есть. Сто двенадцатый номер. На втором этаже. Можете пройти к нему.

— Прямо сейчас?! — ахнул Борька. — Можно?

— А почему бы и нет? — пожала плечами регистраторша. — До одиннадцати вечера посторонним вход не возбраняется. А вот потом уж — будьте добры очистить помещение.

Забыв поблагодарить администраторшу, мы со всех ног бросились по лестнице на второй этаж, не веря в такую быструю и легкую удачу; Сто двенадцатый оказался заперт. Тяжело дыша, мы стояли у двери и размышляли, как нам быть дальше.