Приключения юнкора Игрека

— Значит — есть! — заключил Ромка. — Учтите, мы вас отсюда не выпустим, пока не получим кассету. Мамаша во сколько придет?

— В десять, — честно ответил Борька.

— Вот и прекрасно! — заключил Суровцев. — Нам спешить некуда. Сидите в своем швейцарском банке, пока не найдете.

Он сбросил нам в подвал еще два блока спичек, которые увидел на кухне. В каждом из них было по пятьсот спичек, и жечь их можно было до конца учебного года.

— Привет! — засмеялся Ромка и со страшным стуком захлопнул люк. По скрежету над головой мы поняли, что он поставил на крышку люка стул и сел.

Я зажег спичку. Тусклый свет выхватил счастливое лицо Борьки.

Ты все понял? — радостно зашептал он.

Все, — вздохнул я. — Сидим в каменном мешке.

— Вот чудак! — растормошил меня Самохвалов. — Для чего ж мы с тобой лаз рыли? Давай, лезь к себе — и быстро в школу, за Николаем Алексеичем.

Услышав это, я чуть не упал от изумления. Наконец, придя в себя, прошептал:

Ты… Борька… Ты — гений!.. Представляешь, со-о-всем забыл. Думал, что нам теперь здесь капут — пока мама твоя не придет… Слушай, побежали вместе!

Нельзя, — отклонил Борька. — А вдруг они поднимут крышку — что, мол, да как? Нет, я здесь побуду.

Борька был прав. Кто-то должен был усыплять бдительность Ромки и Шакала. Я нырнул в лаз и через мгновение поднял крышку люка в своем подвале.

Мама была на кухне. Увидев меня, спешно выходящего с балкона, она вскинула удивленные глаза:

Разве ты дома?

А где же еще… — пробурчал я, пробиваясь к двери.

— Погоди! — заволновалась мама. — Ты куда? Помоги хоть пельмени налепить — ведь Акрам сейчас приедет. Будь человеком!

— Сейчас… сейчас… — механически повторял я, выкатывая велосипед в подъезд. Мама таращила на меня глаза, ничего не понимая и просыпая муку на палас.

— Я быстро…

В школу я мчал, думая лишь о том, чтобы Николай Алексеевич был там. Я увидел его издали, еще въезжая во двор. Физик стоял в группе учителей, был с ними и директор школы Леопард Самсонович Мантюш-Бабайкин. Выбора у меня не было. Подлетев к учителям, я спрыгнул с велосипеда и, тяжело дыша, потянул за рукав Николая Алексеевича.

— Скорее! Там… Медали… А то уйдут!

— Медали?! — вздрогнул физик. — Уйдут? — Он перевел растерянный взгляд на директора:

— О чем он, Леопард Самсонович?

— Говори толком! — сердито сказал директор. — Что случилось? Где медали?

— У Самохвалова… В третьем доме…

— У Самохвалова! — всплеснула руками Наталья Умаровна. — Какой ужас! Кто бы мог подумать! А такой, казалось бы, хороший мальчик… Ох, горе ты горькое… Вот она — безотцовщина!

Я хлопал глазами, силясь понять, о чем это толкует Наталья Умаровна. По ней и вовсе выходило, что медали стащил Борька. И сообразив наконец, это, я вскричал:

— Вы не поняли… В смысле — не у Самохвалова, а у него дома! А сам Борька сейчас в плену сидит… В подвале… Они его не выпускают.

Видимо, я все-таки объяснял по-прежнему путано. Учителя переглядывались. Какой подвал? Какой плен?

Может, мальчик нездоров? — покосился Леопард Самсонович на Наталью Умаровну. — Переутомился малость. Знаете, после третьей четверти это иногда случается…

Да здоров я, здоров! — в отчаянии закричал я. — Идемте скорее! Говорю же вам — там Борька в плену. А медали у Ромки и у Шакала. Скорее надо! Ну, пожалуйста…

Пожалуй, надо пойти, — сказала Наталья Умаровна. — Вы идете, Николай Алексеевич?

— Ну конечно, конечно… — закивал физик.

— Я тоже пойду! — сказал Леопард Самсонович и, глянув на Лену Авралову, прибавил — И вам, Леночка, тоже советую присоединиться к нам. Разберемся на месте, что происходит.

От школы до нас ходу быстрым шагом — минут восемь. Но мне казалось, что мы идем целую вечность. Я кружил на велосипеде и нервно поторапливал группу спасателей:

— Скорее… Скорее…

Николай Алексеич быстро устал от спешной ходьбы, и я предложил ему сесть на багажник. Так и повез…

Мы уже подходили к дому, как вдруг я увидел — из подрулившего к подъезду такси выходит с чемоданом Акрам! Приехал! Приехал через два часа после телеграммы… Да, недаром мама спешила с пельменями. Акрам уже ступил в подъезд, когда я догнал его и, дав Николаю Алексеичу сойти с багажника, повис на шее Акрама.

— Акрам! Брат!

Но в ту же секунду я замахал всем рукой:

— Скорее!.. Сюда!.. Сюда!.. — и первым взбежал по ступенькам к нашей двери и позвонил.

Бедная мама! Ее изумление и растерянность не имели границ. На пороге стояли Леопард Самсоныч, Наталья Умаровна, Николай Алексеич, Лена Авралова и — Акрам с чемоданом!

— Гости… д-дорогие! — испуганно отступила назад мама. — П-проходите…

Но гости не спешили входить.

Что за шутки? — глянул на меня Леопард Самсонович. — Ты же вел нас к Самохвалову, а не к Балтабаеву! — и, повернувшись к маме, развел руками.

Вы уж простите нас. Недоразумение вышло… Мы, впрочем, так и думали.

Да проходите же! — приглашала растерянная мама. — Очень хорошо… что… недоразумение… Вот — радость у нас. Акрам приехал. Старший мой… Проходите. Мы сейчас… пельмени…

Учителя мялись у порога, не решаясь войти.