Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

– Аквилония обречена, – невозмутимо ответствовал Ксалтотан. – Она будет покорена копьем, топором и огнем; если же им это не удастся, против нее выступят силы темных веков. Как обрушились скалы при Валькии, так рухнут и ее обнесенные стенами города и горы, если в том возникнет надобность, и реки выйдут из берегов, затопив целые провинции. Но будет лучше, если меч и тетива одержат победу без помощи магии, потому как постоянное использование могучих заклинаний способно привести в действие такие силы, от которых содрогнется вселенная.

– Из каких же глубин ада ты выполз, черная собака? – прорычал Конан, глядя на колдуна. Киммериец непроизвольно содрогнулся; он ощущал присутствие чего-то невообразимо древнего и злобного.

Ксалтотан поднял голову, словно прислушиваясь к чему-то. Казалось, он начисто позабыл о своем пленнике. Затем он нетерпеливо тряхнул головой и равнодушно взглянул на Конана.

– Что? Ах, да, если я отвечу тебе, ты мне не поверишь. Но беседа с тобой меня утомила; мне легче разрушить укрепленный город, нежели облечь свои мысли в слова, которые способен уразуметь безмозглый варвар.

– Будь у меня развязаны руки, я бы сделал из тебя безмозглый труп, – парировал Конан.

– Не сомневаюсь, что так бы оно и случилось, если бы я оказался достаточно глуп, чтобы предоставить тебе такую возможность, – безмятежно отозвался Ксалтотан и хлопнул в ладоши.

Манеры его изменились, в голосе зазвучало нетерпение, а в поведении появилась даже некоторая нервозность, хотя Конан не думал, что это как-то связано с ним самим.

– Поразмысли над тем, что я сказал тебе, варвар, – обронил Ксалтотан. – У тебя будет масса свободного времени. Я еще не решил, как поступлю с тобой. Это зависит от обстоятельств, которые пока не проявились. Но помни: если я решу использовать тебя в своей игре, лучше подчиниться без сопротивления, чем испытать на себе мой гнев.

Конан ответил чередой грубых ругательств, и в этот момент драпировки, скрывавшие дверь, раздвинулись и в комнату вошли четверо негров-гигантов. Все они были одеты лишь в атласные набедренные повязки с поясами, с которых свисали огромные ключи.

Ксалтотан нетерпеливым жестом указал на короля и отвернулся, словно забыв о нем. Его пальцы как-то странно подрагивали. Из резной шкатулки зеленого жадеита он вынул щепотку искристой черной пыли и высыпал ее в жаровню, что стояла рядом на золотой треноге. Хрустальный шар, о котором он, кажется, совсем забыл, упал на пол, словно лишившись невидимой поддержки.

Чернокожие тем временем подняли Конана – цепи и кандалы были настолько тяжелыми, что идти самостоятельно он не мог, – и вынесли из комнаты. Оглянувшись за миг до того, как за ними закрылась тяжелая, инкрустированная золотом тиковая дверь, он увидел, что Ксалтотан откинулся на спинку своего импровизированного трона, скрестив руки на груди, а из жаровни поднимается тонкая струйка дыма. У Конана вдруг зачесалась кожа головы. В Стигии, древнем и зловещем королевстве, лежавшем далеко к югу, ему уже приходилось видеть эту черную пыль. Это была пыльца черного лотоса, вызывающая глубокий сон, похожий на смерть, сопровождающийся чудовищными кошмарами; там же он узнал, что только колдуны Черного Круга, являющиеся средоточием вселенского зла, по доброй воле ищут алых кошмаров черного лотоса, дабы восстановить свои магические силы.

Народы западного континента в большинстве своем считали Черный Круг досужей выдумкой, но Конан знал, что он существует на самом деле и что его угрюмые адепты практикуют страшное колдовство в черных подземельях Стигии и заброшенных куполах проклятой Сабатеи[18].

Он вновь оглянулся на загадочную, инкрустированную золотом дверь и содрогнулся при мысли о том, какие жуткие тайны она скрывает.

Конан не мог сказать, наступил ли уже день или продолжается ночь. Дворец короля Тараска выглядел мрачным и безлюдным, в нем не хватало естественного освещения. Повсюду лежали смутные тени, здесь царил дух тьмы, воплотившийся, как убедился Конан, в неведомого пришельца Ксалтотана. Негры несли киммерийца по извилистому коридору, а потом и по каменной лестнице, которые были освещены настолько тускло, что тюремщики казались черными призраками, уносящими мертвеца вниз по ступеням. Факел в руке одного из них отбрасывал огромные прыгающие тени на стену; казалось, труп, влекомый демонами сумрака, опускается в преисподнюю. Наконец они достигли подножия лестницы и двинулись по длинному прямому коридору, в одной стене которого изредка попадались арочные дверные проемы. За ними начинались уводящие в темноту лестницы, а в другой стене через равные промежутки в несколько футов виднелись забранные массивными решетками двери.