Приключения Найджела

Хотя, по старому шотландскому обычаю, Найджел получил воспитание, которое во многих отношениях может быть названо простым, скромным и даже суровым, он все же привык к постоянному вниманию и к заботам одного или нескольких слуг. Таков был повсеместный обычай в Шотландии, где жалованье было так ничтожно, что знатный или влиятельный человек мог иметь столько слуг, сколько хотел, — требовалось только кормить, одевать их и оказывать покровительство. Найджел поэтому был недоволен и огорчен, когда очутился без всякой помощи и ухода; досада его усиливалась, так как он злился на самого себя, что беспокоится из-за подобных пустяков среди истинно важных и серьезных забот.

«Должна же быть какая-то прислуга в таком большом доме», — говорил он себе, бредя по коридору, уводившему его от лестничной площадки. По пути он толкал двери, мимо которых проходил. Но одни комнаты были заперты, а другие пусты, и все, очевидно, необитаемы. В конце концов он вернулся к лестнице и решил сойти вниз и отыскать там хозяина или его безобразную дочь. Спустившись, он вошел сперва в тесную, низкую и темную гостиную, где стояло ветхое кожаное кресло, пара комнатных туфель перед ним, а слева от него была прислонена крючковатая трость; посредине комнаты стоял дубовый стол с громоздкой кованой конторкой и массивной оловянной чернильницей. Вдоль стен были расставлены разные полки, комоды и прочие хранилища для бумаг. Над камином красовались сабля, мушкетон и пара пистолетов, как бы самоуверенно заявляя о том, что владелец стоит на страже своего имущества.

«Должно быть, это логово ростовщика», — подумал Найджел и собирался уже подать голос, как вдруг услышал из задней комнаты раздраженный, дребезжащий и прерываемый кашлем голос старика, который просыпался обычно от малейшего шума, ибо скупость никогда не спит крепким сном.

— Кхе-кхе, кто там? Эй, кхе-кхе, да кто же там? Марта, кхе-кхе, Марта Трапбуа, в доме воры, мне никто не отвечает! Эй, Марта, воры, воры, кхе-кхе!

Найджел тщетно пытался объяснить в чем дело — мысль о ворах так крепко засела в мозгу старика, что он продолжал кашлять и вопить, вопить и кашлять, пока не появилась милейшая Марта; прикрикнув несколько раз на отца, дабы убедить его, что опасности никакой нет и что незваный гость — их новый постоялец, и услыхав столько же раз от своего родителя: «Держи его, кхе-кхе, держи крепче, я иду!», она наконец уняла его страхи и вопли, а затем холодно и сухо спросила лорда Гленварлоха, что ему понадобилось в комнате отца. Постоялец между тем имел время рассмотреть ее наружность, и впечатление, какое создалось у него накануне вечером, при свете свечи, ни в коей мере не улучшилось. На ней были так называемые фижмы и брыжи королевы Марии, но не те откинутые брыжи, в каких принято рисовать несчастную шотландскую королеву, а те, что с более чем испанской чопорностью окружали шею и оттеняли мрачное лицо ее жестокой тезки, увековечившей память о себе сожжениями в Смитфилде. Старомодное платье как нельзя лучше гармонировало с поблекшим лицом, серыми глазами, тонкими губами и всем суровым обликом старомодной девицы, еще более подчеркнутым черным капюшоном вместо наколки, которым она тщательно прикрывала голову, не давая выбиться ни одному волоску, потому, вероятно, что в ту наивную эпоху женщины еще не додумались до иного способа скрывать тот цвет, каким время подкрашивает волосы. Она была высокого роста, худая и плоская, с костлявыми руками и крупными ногами, обутыми в громадные башмаки на высоких каблуках, делавших выше ее и без того неуклюжую фигуру. Портной, видимо, пустил в ход некоторые ухищрения, желая скрыть ее небольшой телесный недостаток, заключавшийся в том, что одно плечо у нее было выше другого, однако похвальные уловки изобретательного мастера лишь выдавали благие намерения, не свидетельствуя об успешности их выполнения.

Такова была мистрис Марта Трапбуа, вопрос которой: «Что вам здесь надобно, сэр?», произнесенный сухим тоном, снова прозвучал с той же резкостью в ушах Найджела, пока он созерцал ее наружность и про себя сравнивал ее с одной из выцветших зловещих фигур на старинных занавесях, украшавших его постель. Вопрос ее решительно требовал ответа, а потому Найджел объяснил, что сошел вниз поискать слугу, который затопил бы камин в его комнате, так как утро холодное и сырое.

— Поденщица приходит в восемь часов, — ответила мистрис Марта. — Если хотите согреться скорее, то наверху около лестницы вы найдете в чулане хворост и ведро с углем. Кремень и огниво на верхней полке. Коли желаете, можете растопить сами.

— Нет, нет, Марта! — воскликнул ее отец, который, облачившись в порыжевший халат, в расстегнутых панталонах и в туфлях на босу ногу поспешно вышел из задней комнаты; очевидно, ему все еще мерещились грабители, ибо он сжимал в руке обнаженную шпагу, имевшую грозный вид, хотя ржавчина местами изъела блестящую сталь. Однако слова «камин» и «хворост», услышанные им в дверях, изменили течение его мыслей.