Приключения, почерпнутые из моря житейского

– Милостивый государь! – сказала вдруг решительным голосом дама, – я вас не знаю, что вам угодно от меня? Кто вас звал? – И она бросилась к дверям, отперла их, крикнула: – Julie! позови людей! – И потом начала звонить в колокольчик.

– Все это пустяки вы делаете, – сказал равнодушно Волобуж, развалившись на креслах.

– Что прикажете? – спросила вбежавшая девушка. – Позови… – начала было дама.

– Позвольте, не беспокойтесь, я сам прикажу, – прервал ее Волобуж, вскочив с места, – сидите! Я сам прикажу: поскорей воды, милая! барыне дурно! Постой, постой, возьми рецепт.

И он побежал к столику, схватил листок бумаги, черкнул несколько слов и отдал девушке.

– Скорей в аптеку! бегом!

Девушка убежала. Дама, как помешанная, опустилась на диван, водила пылающими взорами. Грудь ее волновалась, как в бурю.

– Ничего, – сказал Волобуж, смотря на нее, – это пройдет. Пожалуйста, примите, что я вам прописал… Adieu, madame! [205]Я тороплюсь посмотреть на жениха. Говорят, старикашка. Пожалуйста же, поберегитесь выходить. Я вам говорю не шутя! поберегитесь выходить замуж! на воздух же можете выходить когда угодно. Слышите? Adieu!…

Волобуж кивнул головой и вышел.

– Ступай в здешний приход! – крикнул он кучеру.

Простой народ толпился уже около церкви; но простого народа не впускали.

– Уж чего, гляди, и на свадьбу-то посмотреть не пускают! – ворчала одна старуха на паперти, – поди-ко-с, невидаль какая!… Вели, батюшка, пустить, посмотреть на свадьбу, – крикнула она, ухватив Волобужа за руку.

– Кто не пускает?

– Да вот какие-то часовые взялись!

– Что за пустяки! Впустить! – крикнул Волобуж, входя в церковь. Там было уже довольно любопытных, в числе которых не малое число старцев, сверстников и сочленов Туруцкого. Все они как-то радостно улыбались; внутреннее довольство и сочувствие доброму примеру, что ни старость, ни дряхлость не мешают жениться, невольно высказывались у них на лице.

– Я думаю, еще ему нет семидесяти, – говорил один из сверстников.

– О, помилуйте! и всех восемьдесят! Вы сколько себе считаете?

– Мне еще и семидесяти пяти нет.

– Неужели? Вы моложавы.

– Посмотрим, посмотрим на Туруцкого, как-то он вывезет! На француженке!… Она уж у него давно!

– Вероятно.

– Ну, в таком случае понятно, для чего он женится… Ah, monsieur de Volobouge! [206] Вам также любопытно видеть свадьбу? Свадьба замечательная; эта чета хоть кого удивит: жениху за семьдесят лет.

– Что ж такое, – отвечал Волобуж, – chavez-vous, лета ничего не значат; кому определено прожить, например, сто лет, тот в семьдесят только что возмужал; а кому тридцать, того в двадцать пять должно считать старше семидесятилетнего.

– А что вы думаете, это совершенная правда.

– Сейчас едет барин, – сказал торопливо вошедший человек в ливрее старосте церковному, – свечи-то готовы?

– Готовы.

– Что, брат, слово-то мое сбылось, что пансионерок-то заводят для того, чтоб жениться на них.

– Уж ты говори! – отвечал староста, – греха-то теперь на свете и не оберешься!

– Чу! едут.

Все оборотились к дверям.

Вслед за Иваном Ивановичем и толпою других провожатых

вошел жених, Платон Васильевич Туруцкий, поддерживаемый человеком.

– Вот, вот он, вот! – раздался общий шепот.

– Э-э-э, какой сморчок!… Да где ж ему… Ах ты, господи!…

– Ну, роскошь! – сказал сам себе наш магнат.

Платон Васильевич, бодрясь, на сколько хватило сил, подошел к налою, перекрестился, посмотрел вокруг, поклонился и спросил Ивана Ивановича:

– Поехали ли за невестой?

– Как же, как же!… Ah, monsieur de Volobouge!… Посмотрите-ко, каков?…

– Молодец!

– А вот увидите, невесту, также молодец, bel homme [207].

– Скоро будет?…

– А вот сейчас.

Насмотревшись на жениха, все снова устремили глаза ко входу в храм, в ожидании невесты. Чуть приотворится дверь…

– Вот, вот, верно она!…

Общий шепот затихнет.

– Нет, не она!

Долго длилось напрасное ожидание. Наконец, вошел запыхавшись Борис, и прямо к барину, сказал что-то ему на ухо. Но Платон Васильевич, верно, не расслыхал.

– А! едет? – проговорил он и побежал к дверям.

– Едет, едет! – повторилось посреди затишья. Снова все устремили глаза на двери.

Иван Иванович, разговаривавший с магнатом, побежал к дверям.

– Где же? Экой какой! Сам побежал высаживать из кареты!… Что же?… где Платон Васильевич?

– Да они поехали домой, сударь, – сказал бегущий лакеи, – что-то случилось такое; невеста, говорят, заболела…

– Что-о? Вот чудеса! – сказал Иван Иванович, – слышите, господа? невеста заболела! да это, верно, просто дурнота… Невеста заболела! – повторил Иван Иванович, обращаясь к Волобужу, – я поеду, узнаю.

– Ну, какую наделал я суматоху! – сказал Волобуж, проталкивая народ, который стеснился в дверях с нерешимостью, ждать или выходить из церкви.

III