Приключения Ричарда Шарпа. Том 2

— А так, незаконнорожденное дитя незаконнорожденного английского солдата появится на свет зимой, и я хочу просить вас, милый доктор, принять роды.

— Само собой, мадам.

— Мне бы хотелось, чтобы людям рассказали о моей беременности именно вы, милый доктор. И не таите, кто отец.

Люсиль решила, что косточки ей будут перемывать так или иначе, а, чем раньше она им приестся, и к моменту рождения ребёнка пересуды утихнут.

— Марианне я скажу сама.

Доктору, хоть он и питал к вдове искреннее расположение, не терпелось поделиться тайной Люсиль со знакомыми. Лекарь попытался предвосхитить вопросы, которые будут ему задавать:

— А майор? Он вернётся к вам?

— Не знаю. — тихо призналась Люсиль, — Просто не знаю.

— А вы бы желали его возвращения?

Люсиль быстро отвернулась, но врач успел заметить слёзы, блеснувшие у неё на глазах.

В ближайшее воскресенье девушка пришла со всеми в церковь и после службы исповедалась кюре. Деревенские потом говорили, что не видели мадам Кастино такой счастливой много лет. Напускная весёлость Люсиль не могла обмануть лишь старую кухарку. Кормилица замечала, как часто девушка всматривается в дорогу от Селеглиз, будто ждёт, что на ней появится одинокий всадник в зелёном.

Жаркие недели лета в Нормандии сменяли друг друга, а всадника не было. 

Часть четвертая 

Глава 12

Путешествие вышло долгим. Их всё ещё искали, поэтому Шарп старался избегать людных мест. На деньги Харпера друзья купили трёх отличных лошадей и, забрав из Парижа Фредериксона, двинулись на юг. Странствовали в штатском, приторочив завёрнутые в холстину мундиры с оружием к сёдлам. Крупные города стрелки объезжали стороной. Завидя конных в униформе, сворачивали с тракта. Напряжение оставило стрелков только, когда они пересекли границу с Пьемонтом. Дальше встал выбор: тащиться через всю Италию по кишащим разбойным людом дорогам, либо отправиться морем, рискуя попасть в лапы берберских пиратов.

— Я бы хотел заехать в Рим. — мечтательно сказал Фредериксон, — Но по воде мы сэкономим прорву времени.

Шарп и Харпер с ним согласились. Лошадей друзья продали и поднялись на борт каботажной лохани, переползающей от порта к порту с постоянно меняющимся в трюме грузом. Сырые кожи, балки, вино, шерсть, свинцовые чушки… Менялись грузы, менялись пассажиры. Однажды на горизонте показался грязный серый парус, и побледневший капитан в страхе перед североафриканскими корсарами приказал извлечь из трюма длинные вёсла, за которые посадил пассажиров-мужчин. Как они ни тужились, через два часа их посудину обогнал английский шлюп. Фредериксон отшвырнул весло и, глядя на покрытые водянками ладони, выдал продолжительную и, очевидно, непристойную тираду на итальянском в адрес перестраховщика-капитана.

Познания друга в итальянском восхитили Шарпа. Фредериксон пожал плечами:

— Преимущества классического образования. Легко учить итальянский, ведь он — не более чем основательно испорченная латынь. Я иду спать. Коль нашему остолопу-капитану вновь что-то померещится, не трудитесь меня беспокоить.

Деньги Харпера таяли, как снег, и проклятая лохань волоклась со скоростью улитки. Однако хуже всего Шарпу приходилось из-за тени Люсиль, незримо встающей между ним и Фредериксоном. При встрече в Париже капитан поинтересовался здоровьем мадам Кастино. Шарп ответил небрежно, не углубляясь в подробности. Красавчик Вильям не настаивал. Можно было предположить, что капитану удалось изгнать из сердца неприступную вдову, если бы расспросы не повторялись так часто. Покончить с ними Шарп мог единственным способом: чистосердечно поведав Фредериксону о том, что произошло между майором и Люсиль. Делать это Шарпу ох, как не хотелось. Как-то вечером их посудина приближалась к рассыпанным по берегу огонькам порта. К взявшемуся за леерное ограждение майору неслышно подошёл Фредериксон.

— Я вот что думаю… — нарушил он молчание, — Пожалуй, я загляну к мадам Кастино. Поблагодарю хотя бы.

В который раз Фредериксон пытался вызнать у Шарпа, рада ли будет видеть капитана Люсиль.

Горизонт освещали вспышки далёких молний. Там гремела гроза.

— Полагаете, надо?

— Я давно убедился, что в отношениях с женщинами «полагать» бессмысленно. — изрёк Фредериксон, — Сейчас я просто собираюсь последовать вашему совету.

Шарп неопределённо качнул головой и, упреждая следующую реплику капитана, бодро осведомился, не показалось ли ему, что приготовленное коком мясо имело странный вкус?

— У всего, что мы едим на этом корыте, странный вкус. — буркнул Фредериксон, недовольный сменой темы.

— Кок сказал, что это кролики. Вчера я был на камбузе. У тушек отсутствуют лапы и головы.

— Вы что, любите глодать кроличьи лапы?

— Да не особенно. Кролика продают без лап и головы в том случае, если он на днях ещё мяукал.

— Приятного аппетита! — едко прокомментировал капитан, — Нам это жрать минимум пару дней. Может, вы отвлечётесь от гастрономии?

— Конечно, простите. — Шарп отвёл от друга взгляд.

— Вы, наверно, были правы. Надо быть настойчивее. Женщины, как и крепости, покоряются упорным. Так ведь?

— Иногда.