Приключения в Красном море. Книга 1

В три часа утра судно полностью разгружено, и мы снова выходим в море.

Погода ужасная, дует на редкость сильный ветер, низко летят рваные облака, что не предвещает ничего хорошего. Я продолжаю дрейфовать под небольшим парусом, повинуясь ветру и по-прежнему приближаясь к африканскому побережью, где рассчитываю найти прибежище, едва станет светлее. Как долго не наступает рассвет! Я боюсь слишком далеко удаляться на запад, так как вдоль африканского побережья в этих широтах тянется большой риф Синтиан, который вдается на семь миль в море. Поэтому можно наскочить на него, еще и не видя суши, даже в светлую ночь.

Буруны не возникают на этом рифе, к тому же он лишен четких границ; он начинается группами скал, все более подступающими друг к другу по мере продвижения судна. Если вашему судну, ненароком оказавшемуся в этой зоне, каким-то чудом удалось разминуться с подводными камнями, то у вас есть все шансы напороться на одну из таких скал, когда вы попытаетесь выбраться оттуда. Это своего рода ловушка. На всем протяжении рифа — а его длина почти двадцать миль — можно увидеть печальные останки кораблей, застывших там в неподвижности, словно плененные патокой мухи.

Сидя ночью у румпеля, испытываешь некоторую тревогу, думая об этом коварном береге, к которому плывет твое судно. Нигде не видно никаких маяков, позволяющих сориентироваться в темноте. Только маяк с круговым освещением на Периме, что скрывается за линией горизонта там, далеко на юге, то и дело обшаривает небо своим широким и бледным лучом.

Вдруг море успокаивается, становясь гладким, несмотря на все еще не стихающий ветер. Неужели я и в самом деле заплыл дальше, чем предполагал, и нахожусь в опасной близости к Синтиану? Повсюду мне мерещатся возникающие из воды грозные пики скал. Но цвет воды меня успокаивает. Очевидно, я оказался в зоне течения, которое устремляется в том же направлении, что и ветер, как бы уплощая море. Но на всякий случай я поворачиваюсь другим бортом. Когда дело касается рифов, то нельзя чувствовать себя абсолютно спокойным. Наконец приходит долгожданный рассвет, позволяющий определить местонахождение судна.

После восхода солнца ветер чуть ослабевает, и я поднимаю более крупный парус, облегчающий лавирование. Здесь господствуют северные течения, а это не годится для нас. Поэтому лучше приблизиться к аравийскому побережью, где плывущему вдоль суши кораблю не надо будет преодолевать весьма ощутимое течение. Встреча с английским патрульным катером не сулит мне там неприятностей, так как англичане увидят, что я плыву из Африки.

К тому же мне нравятся эти мимолетные свидания, которые, похоже, удручают Адмиралтейство.

И действительно, около девяти часов, когда я нахожусь в пяти-шести милях от суши, с севера в нашу сторону устремляется какой-то пароход. Скоро я начинаю различать хорошо мне знакомые белый корпус и желтую трубу. Море слишком неспокойное, чтобы опасаться, что приказ остановиться будет отдан нам посредством артиллерийского залпа: такой чести меня обычно удостаивают англичане. Когда расстояние между нами сокращается до полумили, до нас доносится лишь трель свистка.

Я спускаю парус и ложусь в дрейф. Пароход пристраивается у нас на траверзе, и с него сбрасывают веревочную лесенку.

Все матросы, одетые в штормовки, толпятся у переднего леера, офицеры стоят на корме. Раздаются нечленораздельные крики в рупор: английская речь, разумеется.

Очевидно, меня хотят видеть у себя на борту. Так уж и быть! И я велю спустить лодку на воду. Тем временем нам кидают швартов.

Стоящий у выхода на наружный трап офицер подает мне руку и ведет на мостик. Никто не говорит по-французски, поэтому приходится прибегнуть к помощи араба-переводчика. Внимательно изучив мои документы, мне заявляют, что вынуждены доставить меня на Перим. И пароход возобновляет движение против ветра, взяв на буксир маленький «Фат-эль-Рахман». Я очень рад: за четыре часа мы преодолеем расстояние, на которое с учетом лавирования у нас ушло бы двое суток.

Но что им от меня нужно на Периме? Все мои бумаги в полном порядке. Досада англичан, которым мое судно встречалось более десяти раз в течение трех месяцев и которые неизменно убеждались в том, что я плыву без груза, в полном соответствии с моим манифестом, мне понятна. Несомненно, резидент Перима хочет познакомиться поближе с этим странным спортсменом, который с необыкновенным упорством направляет свою пустую фелюгу в самые неуютные уголки Красного моря.

И тут я вспоминаю о расписке в получении от меня груза, сделанной на последней странице моего судового журнала!

Если на Периме просмотрят мои бумаги, а это более чем вероятно, англичане получат подтверждение тому, что я вчера доставил товар в Аравию. И поскольку слово «petroleum» по-английски означает горючее, то при желании можно сделать вывод, что моя нефть предназначалась для заправки вражеских судов. Нужно ли еще что-нибудь, если есть желание применить закон военного времени, к тому же на скорую руку?