Приключения в Красном море. Книга 1

Джобер, будучи профессиональным ныряльщиком, руководит спасением кож при участии данакильцев. Злой дух, следующий за ним неотступно, на мой взгляд, должен быть доволен. Впрочем, я просто не представляю, какие еще несчастья могут обрушиться на нашу голову.

Люди извлекают из затопленного судна все, что может нам пригодиться, и из всего этого составляется большой плот, который судно медленно тащит за собой на буксире. Абди, не обращая внимания на акул, плывущих за плотом, прохаживается по шатким деревяшкам, хохочет и ударяет руками по воде, чтобы прогнать хищников. Он развлекается.

Работа ныряльщиков в трюме вызывает чувство брезгливости: раздувшиеся бычьи кожи освободились от своих пут, они плавают под водой, дряблые и липкие, шевелясь в зловонной темноватой жидкости, наполнившей трюм. От этой клоаки исходит непереносимый запах падали. Четыре голых ныряльщика погружаются в жижу, они исчезают у бортов судна, а затем выныривают из люка, вытащив свертки кож, которые их товарищи подцепляют баграми и втаскивают на палубу.

Заражаясь друг от друга суетливым возбуждением и желая поскорее получить свое вознаграждение, они ныряют почти все сразу, и в этой суматохе невозможно разобрать, все ли поднимаются обратно на поверхность.

Из трюма извлечены также разбухшие мешки с зерном, в которых началось брожение. Я вынужден удалиться, настолько невыносима вонь.

На пляже мешки вспарывают и зерно высыпают на расстеленные паруса, чтобы его высушить. На нашем песчаном острове разложены также кожи. Воздух отравлен зловонием.

Джобер возвращается со своей командой уже с наступлением темноты. Все молчат. Неужели опять что-то случилось? Двое лежат на дне лодки: кажется, они мертвы.

Их хватились перед тем, как тронуться в обратный путь, и в конце концов обнаружили в глубине трюма. Очевидно, всплывая наверх, они наткнулись на одну из плавающих кож и, запутавшись в ней и потеряв ориентацию, не сумели отыскать выход из трюма. Поскольку люди были охвачены возбуждением и помогали себе в работе песнями и криками, никто не обратил внимания на отсутствие двоих ныряльщиков.

Один из них уже окоченел: спасти его невозможно. У другого еще сохранилась гибкость суставов. Уложив его на песок, я делаю ему искусственное дыхание. Данакильцы и арабы с удивлением наблюдают за моими действиями. В их представлении свершилось лишь то, что было на роду написано этим людям.

Пришел их час, и потому нелепо пытаться что-либо изменить в их судьбе. Поскольку над нами довлеет рок, к чему пытаться его исправлять? Умирая, они пережили мучительные мгновения. Но дело сделано, впереди их ждет рай Магомета. Следовательно, возвратить их теперь к жизни — значит поступить жестоко, ведь им придется покидать сей мир еще раз и, возможно, гораздо более мучительным способом.

Они заплатили сполна, и смерть принадлежит им. Спасающий этих людей их обкрадывает.

Примерно так размышляли туземцы, пока я оказывал помощь несчастному. Через сорок минут спазм заставляет его исторгнуть из себя обильную жидкость, зловонную и черную, затем понемногу восстанавливается дыхание. Он спасен, но товарищи воспринимают это без особой радости, хотя его воскрешение должно было показаться им чудом. Аллах не пожелал его взять к себе — вот и все.

Для погибшего вырывают яму в самой высокой части пляжа. После омовения тело заворачивают в белую ткань, которую снял с себя один из людей. Мертвеца кладут на два весла и вчетвером несут на плечах. Кортеж трогается в путь, распевая молитву в такт ходьбе, с речитативом, произносимым на низких тонах: «Ла илла иллала… Ла илла иллала…» Несущих покойника то и дело подменяет кто-нибудь из процессии, чтобы погребальная ноша коснулась плеч каждого, прежде чем они доберутся до могилы.

Дойдя до места, все встают лицом к Мекке. Мертвеца кладут на его песчаное ложе. Сперва его накрывают травами, ветками, циновками, сопровождая все это песнопениями, потом сверху бесшумно падает песок, и мертвое тело исчезает под его слоем. Поскольку нигде поблизости нет камней, чтобы отметить могилу, в изножье кладут черепаший, уже совсем побелевший, панцирь, а с другой стороны в песок втыкается зубчатым рылом кверху голова рыбы-пилы, брошенная на пляже какими-то рыбаками.

Сколько раз видел я подобные примитивные могилы на плоских островах Красного моря, где ловцы жемчуга нередко оставляли кого-нибудь из своих товарищей… Проплывая мимо заброшенных и пустынных островов, часто замечаешь эти рыбьи головы, воткнутые в песок и напоминающие какие-то знаки. Только морские птицы посещают эти кладбища в открытом море, постепенно исчезающие с лица земли под воздействием солнца и ветра.

Глядя на эту свежую могилу, я думаю о Джобере, предвестнике несчастья… Еще одно совпадение?!

Спасенный мной ныряльщик уже сидит на корточках и скоро вернется к своим обычным занятиям, словно ничего особенного с ним не случилось.