Приключения в Красном море. Книга 1

Прибыв в Бендер-Ласкорай, я буду знать, что нахожусь к югу от Эль-Мукаллы. Поэтому, устремившись оттуда на север, я без особого труда попаду к месту назначения.

Нас десять человек на борту: Абди, Салах, Али Омар, Муса и еще несколько данакильцев.

Стоит прекрасная погода, но дует встречный ветер.

Я плыву вблизи Берберы, белые строения которой виднеются на горизонте. Это столица Сомалиленд, где расположена резиденция английского губернатора. Данная территория больше не находится в подчинении Индийской империи, как Аден, но является колонией, зависимой от Лондона.

Обстоятельство немаловажное: когда англичане натравливают друг на друга два племени под руководством Лоуренса, они поставляют оружие обеим воюющим сторонам, но одна получает его из Берберы, а другая — из Адена.

Когда первая жалуется на то, что ее противника снабжают оружием, ей отвечают, что правительство Индии вольно поступать так, как ему заблагорассудится, и наоборот…

В данный момент Мальмуллах[74] грабит и убивает местное население, применяя ружья системы лимитфорд. Естественно, сомалийские племена ищут защиты у англичан, которые, позволив противнику как следует их измотать, пользуются случаем, чтобы присоединить территории этих племен к Сомалиленд.

«Интеллидженс сервис» искусно проводит эту тонкую политику, благодаря которой была завоевана большая часть колониальных владений Англии. И горе тому, кто окажется на ее пути!

Сомалийские угазы[75] жалуются на то, что Мальмуллаха в избытке снабжают оружием и боеприпасами, недвусмысленно обвиняя в этом англичан. Понятно, как важно в такой момент найти козла отпущения.

Ничего не зная обо всех этих тонкостях, я как ни в чем не бывало плыл вдоль хмурого побережья, с трудом меняя галсы…

* * *

Вот уже восемь дней, как море пустынно, не видно ни одного паруса в округе, а все стоянки не заняты.

Как-то утром после лавирования в течение всей ночи в открытом море, подходя к суше, мы замечаем, как из укрытия возле Рас-Кансира выходит довольно крупная фелюга. Она проплывает в трех кабельтовых от нас с подветренной стороны.

У нее странный вид: это и не каботажное судно, и не лодка гавасов. Абди утверждает, что это даури (патрульное судно), замаскированное под мирную туземную фелюгу. На ее борту нет ни одного европейца.

Обычно на подобных судах плывет только ее хозяин-туземец и десять — двенадцать матросов. Основная задача таких кораблей — сбор информации.

Кажется, мы их не интересуем. Они плывут курсом норд-вест, но вскоре поворачиваются кормой к ветру и Устремляются к Бербере.

Подойдя еще ближе к берегу, я различаю в бинокль довольно большое стадо верблюдов, пасущихся в русле реки.

Все мы приходим к одному выводу: либо судно уже доставило товар, который сейчас погрузят на верблюдов, либо еще только должно получить его на берегу.

Эта встреча меня не тревожит. Кажется, волноваться нам нечего.

В полдень мы пристаем к берегу в нескольких милях восточнее, у деревни Маит, чтобы запастись дровами.

Все дома пусты, многие разрушены, вероятно, после разбойного нападения. Впрочем, случилось это давно, и жители покинули эти места несколько месяцев назад.

Без сомнений, деревню разграбил Мальмуллах.

Главное богатство края — белое эбеновое дерево, необычайно твердое, из которого изготовляют шпангоуты судна, называемые «шелмана». На пляже лежат сваленные в кучи толстые ветви, уже изогнутые почти по форме различных деталей, составляющих каркас судна: надо только немного обработать их, придав им нужный размер.

Стоит ли говорить, как я обрадовался этой бесценной находке! Я подбираю несколько заготовок, решив пополнить их запас на обратном пути.

Салах обшаривает оставленные дома в надежде обнаружить сокровища. Он зовет меня и показывает в какой-то лачуге без двери валяющиеся в большом количестве пустые ящики, предназначенные для патронов и ружей. Верблюжий помет и отчетливые следы, сохранившиеся в местах, защищенных от ветра, свидетельствуют о том, что караван загрузили совсем недавно.

Кадижета, молодой данакилец, исследует верблюжий помет. Он прикидывает на ладони вес этих лепешек, разламывает их, принюхивается, после чего делает вывод, что помету не более восьми дней.

Несведущему читателю я должен объяснить, что верблюжий помет представляет собой нечто очень чистое, без выраженного запаха, овальное и блестящее, как финик. Он играет очень важную роль в жизни бедуинов, обитающих в пустыне. Смоченный в воде, он используется для чистки белья. Помет заменяет также трут, что позволяет всегда иметь при себе огонь, даже в пути. Наконец, в размельченном виде — это незаменимое в пустыне снадобье, излечивающее многие болезни. Я забыл еще об одном способе его употребления: серьезные люди используют кусочки помета в качестве шашек и в сосредоточенном молчании проводят нескончаемые партии игры, которой предаются, сидя в тени дерева и вырыв дюжину маленьких ямок в два ряда.