Приключения в Красном море. Книга 2

Таким образом, караван может отправляться в дорогу налегке, взяв с собой только самое необходимое. Кто способен угнаться за быстрыми верблюдами, отважно шагающими по смертоносной пустыне? После трех-четырех часов погони преследователям, лишенным запасов воды, придется подумать о возвращении.

Обсудив все детали, мы назначаем срок поставки на ближайшую пятницу, то есть через три дня. За это время верблюды успеют добраться до побережья.

Покончив с делами, бедуины приносят барана, зажаренного на вертеле, и кладут его на глиняное блюдо с гречневыми лепешками. Горгис достает свой великолепный нож, который он носит за поясом, как заправский моряк. Я захватил с собой перочинный нож. Ставро роется в карманах и наконец извлекает из жилета крошечный ножик с перламутровой рукояткой. Я ожидал увидеть у этого разбойника грозный кинжал и не могу сдержать улыбки. Горгис тоже хохочет при виде смущенного гиганта, вооруженного лезвием, годным лишь для зачинки карандашей. Один из бедуинов милостиво передает ему свою джамбию[37], и все приступают к трапезе.

Я восхищаюсь Горгисом, снова превратившимся в простого матроса. Он держит в руке огромную кость и обкусывает ее со всех сторон прекрасными зубами, и великолепный бриллиант на его перстне ослепительно сверкает сквозь жир, текущий по пальцам.

Я с наслаждением уплетаю поджаристое, горячее и сочное мясо, которое так и тает во рту. Остатки доедают слуги и погонщики верблюдов, сидящие вблизи барака. Все они — родственники Омара. Подросток лет четырнадцати, в длинной голубой рубахе, прекрасный, как бог, поливает нам на руки воду, затем приносит Омару медаху, а мы с Горгисом предпочитаем сигареты.

— Вы убедились, — говорит мне Горгис, — что бедуины ничем не походят на арабов, живущих на равнине. Они — дикари и останутся ими еще долго. Я не бог весть какой ученый, но думаю, что это другая раса. Бедуины настолько же воинственны, честны и надежны, насколько трусливы, ленивы и подлы феллахи. Человеческая жизнь для бедуинов ничего не значит… Они могут напасть на караван, чтобы ограбить его, и безжалостно всех перерезать, но им даже в голову не приходит, что это преступление. Если же вы доверили им свое добро и они обещали его беречь, то будут защищать его до конца, даже ценой собственной жизни.

— Примерно то же самое я наблюдал у йеменских арабов, — говорю я. — Не удивлюсь, если окажется, что у этих горцев общие с ним корни.

— Возможно, ведь у Омара множество родственников в Йемене и южнее. Люди его племени часто заключают браки с представителями неджских, уагабитских и шамарских племен.

— Это родина моего верного Джебели, — откликается Ставро, который слушает наш разговор, покуривая наргиле.

При звуке этого имени Омар улыбается и интересуется делами Джебели.

— Вы обещали мне рассказать его историю, — говорю я Ставро. — По-моему, момент для этого настал.

— О! Это не история, а всего лишь обычный случай, одна из тех неведомых драм, о которых знают лишь пустыня да море.

XXXII

История Джебели

— Прежде чем его окрестили Джебели, он звался Муссой. Он рыбачил в море вместе с братом и маленьким сыном — единственным ребенком, который остался в живых от жены, умершей вдали отсюда, на арабском побережье. Она умерла от оспы, и, ухаживая за ней, он заразился этой страшной болезнью и ослеп на один глаз. Мусса и его брат, будучи бережливыми, как все арабы племени омранов — это своего рода аравийские овернцы, — сумели накопить денег на покупку в кредит рыбацкого баркаса. Они отправились в Суэц, где рыба идет лучше всего, и все лето работали в поте лица; улов выдался знатным, и в начале зимы все их долги были уплачены. Перед братьями, связанными узами крепкой дружбы, и ребенком, ибо они оба его нежно любили, открывалось прекрасное, ничем не омраченное будущее. Они решили продолжать рыбачить в Суэцком заливе, а затем вернуться в родные края.

Да будет вам известно, чтобы вы поняли продолжение этой истории, что в Египте контрабандой гашиша кормятся, и неплохо, таможенники и береговая охрана. Я говорю о начальниках, о тех, кто сидит в конторах. Все прочие — солдаты, которые бродят по берегу или бороздят море, большей частью берберы, всего лишь грубые животные, бывшие рабы, исполняющие приказы, не задумываясь. Они довольствуются несколькими талерами, но к их услугам лучше не прибегать…

Горгис убежденно кивает головой, подтверждая слова Ставро.