Прикосновение

«Так вот почему он не пускает меня в Кинросс! Чтобы я случайно не столкнулась с его любовницей. Или чтобы она не пристала ко мне, это гнусное существо без гордости и чести, без малейшего представления о приличиях. Да, он не допустит, чтобы горожане увидели эту встречу! Среди них слишком много его работников. Так я и думала. Александр похож на шведское бюро: под крышкой – десятки ящичков и ящиков, и в каждом свое. На ящичке для любовницы – ярлык «Руби Коствен». На ящичке для жены – мое имя. Как много нового я узнала с тех пор, как покинула Шотландию! Здесь, за океаном, даже шестнадцатилетние девчонки знают, что у мужчин есть любовницы. Да и Библия об этом не умалчивает: стоит вспомнить Давида и Вирсавию, которая его совратила!»

Александр предупредил, что этим вечером приедет к ужину пораньше, так, словно пообещал ей подарок. Элизабет переоделась в новое платье из Сиднея – шелковое, темно-бордовое с лиловым отливом, вырезанное на груди до неприличия глубоко. Яшма прислала Жемчужину помочь хозяйке одеться и уложить волосы: плутовка не желала, чтобы из нее и впредь вырывали сведения силой. Жемчужина сама застегнула на шее Элизабет гранатовое ожерелье и вдела серьги в уши. Бриллиант в кольце будто вбирал в себя весь свет и отражал его россыпью радужных лучей. Элизабет уже знала, что гранаты – недорогие камни, но любила их, тем более что выбрала сама – в ответ на предложение мужа купить ей рубиновое ожерелье. Уже в то время внутренний голос предостерегал ее от всего, что напоминало имя Руби.

– Дорогая, ты великолепно выглядишь, – заявил Александр, подбородок и верхняя губа которого уже покрылись ровным загаром и теперь не выделялись на лице. Элизабет была убеждена, что чисто выбритый он особенно привлекателен, и гадала, почему мужчины носят усы и бороды, если у них нет изъянов, которые надо скрывать. – Выпьем хересу перед ужином? – светски осведомился он.

– Благодарю, с удовольствием, – сдержанно отозвалась Элизабет.

Он вдруг нахмурился.

– А надо ли? Тебе, в твоем положении? – Это прозвучало так, словно Элизабет страдала запоями.

– Думаю, все хорошо в меру.

– Верно. – Но ее стакан Александр наполнил выдержанным амонтильядо только наполовину.

Элизабет залпом осушила стакан и со стуком поставила его на низкий столик между ними.

– Еще, пожалуйста.

– Еще?

– Да, немного! Не жадничай, Александр.

Он посмотрел на нее изумленно, будто она укусила его, потом пожал плечами и налил в стакан хереса ровно столько же, сколько и в первый раз.

– Больше не получишь ни капли, так что пей понемножку. Что у тебя стряслось?

Элизабет глубоко вздохнула и уставилась ему в глаза.

– Я выяснила, кто такая эта Руби Коствен. Твоя любовница и содержательница притона. А ты все равно похож на дьявола, Александр, потому что такой же двуличный.

– И какая же птичка тебе все это напела? – сдерживая гнев, спросил он.

– А какая разница? Рано или поздно какая-нибудь птичка да проговорилась бы. Гнусное, омерзительное положение! Ты содержишь любовницу в долине, а жену – на горе, и эти двое никогда не встретятся! Если она Клеопатра, Медуза, и я забыла, кто еще, кто же тогда я?

– Шило в заднице! – рявкнул он.

Элизабет нервно затеребила складки юбки на коленях, наклонив голову и полностью сосредоточившись на своем занятии.

– При всей моей наивности я тебя понимаю, Александр. Тебе нужны наследники от женщины с безупречной репутацией, а репутация Руби уже безнадежно запятнана. Нет, я не глупа, просто еще слишком молода и неопытна. Но эти два недостатка я быстро утрачу.

– Прости, Элизабет, я погорячился.

– Не надо. Ты не удержался и сказал правду. За правду не извиняются, тем более за такую новую и неожиданную, – продолжала Элизабет, втайне удивляясь своей способности язвить. – Расскажи мне правду о мисс – или миссис? – Коствен и о тебе.

Александр мог бы покорить ее – если бы взмолился о пощаде и прощении, но ему не позволили шотландское упрямство и гордыня. И он ринулся в атаку, вознамерившись сразу поставить Элизабет на место, которое отвел ей раз и навсегда.

– Если ты настаиваешь – хорошо, – спокойно ответил он. – Руби Коствен – моя любовница. Но не спеши осуждать ее, дорогая. Сначала подумай, как сложилась бы твоя жизнь, если бы в одиннадцать лет тебя изнасиловал родной брат. Представь, кем бы ты стала, если бы родилась вне брака, как Руби и как я! Я восхищаюсь Руби Коствен больше, чем кем-либо из знакомых женщин, даже больше, чем Гонорией Браун. И уж конечно, гораздо больше, чем тобой. Ты до мозга костей пропитана фанатизмом и лицемерием захолустного городка, которым правит изувер-священник, запугивающий невинных детей. Будь у него шанс, он сжег бы Руби Коствен у позорного столба!

Элизабет болезненно побледнела:

– Понимаю. Да-да, я все понимаю. Но чем ты лучше доктора Мюррея, Александр? Ты купил меня для своих нужд, не испытывая ни малейшего раскаяния, – купил, как кусок говядины.

– Вини не меня, а своего корыстного отца, – безжалостно отрезал он.