Прикосновение зла

Персефоне никогда прежде не доводилось играть в эту игру, но она оказалась достаточно простой. Сложнее всего было убежать от Аида, – потому что, когда он встал напротив нее в команде ночи, она поняла, что он положил на нее глаз.

Оказавшийся между ними мальчик по имени Элиас держал в руке огромную раковину. Он присел, а потом подпрыгнул, подбросив ее в воздух. Та с глухим стуком упала на траву белой стороной вверх, и дети вокруг ринулись в стороны. Аид с Персефоной на мгновение застыли на месте, не сводя глаз друг с друга. А потом губы бога растянулись в хищной улыбке, и богиня весны дернулась с места. В тот же миг она ощутила прикосновение его пальца к своей руке, – он был уже так близко, что мог схватить ее.

Персефона бросилась бежать, – трава холодила ей ноги, волосы развевались позади, она чувствовала себя свободной и ни о чем не думающей. Богиня обернулась через плечо, чтобы взглянуть на догонявшего ее Аида, и вдруг осознала, что не чувствовала себя так хорошо с того дня, когда Лексу сбила машина. От этой мысли она споткнулась и застыла на месте – ее приподнятое настроение рухнуло под грузом вины.

Как она могла забыть? Ее лицо вспыхнуло, в горле встал ком, к глазам подступили слезы.

Рядом с ней оказался Аид. Поняв, что что-то не так, он спросил:

– Ты в порядке?

Она ответила не сразу – ей нужно было сначала проглотить слезы и подавить дрожь в голосе.

– Я только сейчас вспомнила, что здесь нет Лексы, – она взглянула на Аида. – Как я могла забыть?

Лицо Аида помрачнело, в глазах отразилась боль.

– Ох, дорогая, – он прижался губами к ее лбу. Этого оказалось достаточно, чтобы ее успокоить. Он взял богиню за руки и подвел к зоне для пикника, где уже собрались души для пира. Юри показала им, где сесть – на самом краю поля, на покрывале, где стояли те же фонари и букеты, которыми была украшена дорога. Корзина была полна еды и мехов с вином – еще один образец разнообразия культур в Асфоделе.

Пир начался, над лугом разносились счастливая болтовня, смех и восторженные крики детей. Персефона наблюдала за происходящим с наполненным сердцем. Это были ее люди, но, что еще важнее, – ее друзья. Желание защищать и заботиться о них было глубинным – этот импульс удивил ее, но именно благодаря ему она поняла, что хочет стать царицей подземного царства, – потому что принятие этого титула значило намного больше, чем просто присоединение к власти. За этим титулом стояла ответственность, забота, обязанность сделать царство еще более комфортным.

– О чем ты думаешь? – спросил Аид.

Персефона взглянула на него, потом на свои руки. Она держала в них пшеничную булочку, от которой неосознанно отрывала кусочки, и все ее колени уже были обсыпаны крошками. Богиня отложила булочку и отряхнулась.

– Я думала о том, что стану царицей, – призналась она.

Аид улыбнулся:

– И ты этому рада?

– Да. Конечно. Еще я думала о том, как все будет. Что мы сделаем вместе. Если, конечно, Зевс одобрит этот брак.

Аид сжал губы:

– Просто продолжай планировать, дорогая.

Она не стала задавать ему вопросов о Зевсе, так как знала, что он скажет: «Мы поженимся, что бы ни ответил Зевс». И она ему верила.

– Я хочу вернуться к нашему разговору, – сказал Аид. – Перед тем как нас прервали, ты спросила, доверяю ли я тебе.

По выражению его лица богиня поняла, что ее вопрос задел его чувства. Она ответила не сразу, подыскивая слова, чтобы объясниться.

– Ты подумал, что я не пришла бы к тебе, когда Гермес вызвал меня в Лемнос, – сказала она. – Скажи мне, только честно.

Аид стиснул челюсти:

– Да, это так.

Персефона нахмурилась.

– Но меня больше беспокоила Афродита. Я знаю, чего она от тебя хочет. Меня тревожит, что ты можешь попытаться самостоятельно провести расследование и вычислить людей, напавших на Адониса и Гармонию. Не потому, что я тебе не доверяю, а потому, что я тебя знаю. Ты хочешь снова сделать мир безопасным, починить то, что сломалось.

– Я же сказала тебе, что не буду делать ничего, не поставив тебя в известность, – ответила Персефона. – И я говорила это искренне.

Персефоне хотелось найти напавших на Адониса и Гармонию преступников не меньше, чем Аиду и Афродите, но это не значило, что она готова была безрассудно броситься в самое пекло. Она многому научилась на собственных ошибках. Не говоря уже о том, что, увидев Гармонию и ее страдания, она призадумалась еще больше. Эта угроза явно была иной. Боги, контролировавшие свою силу, были не способны ее побороть, а это значило, что ей придется еще сложнее.

– Прости, – произнес он.

– Однажды ты сказал, что слова не имеют значения, – ответила богиня. – Давай позволим говорить нашим поступкам.

Она покажет Аиду, что отвечает за свои слова, и будет надеяться, что он поступит так же.

* * *