Примадонна. Банкирша. Шлюха

Он словно бы услышал властный зов предков. И с этого момента в душе Тимура разом оборвались все живые ниточки, связывавшие его с богемной жизнью в Москве, со звездами эстрады, с телевидением и всей прочей мишурой, казавшейся ему теперь недостойной настоящего мужчины.

- Со мной женщина, - сказал Тимур так, словно его судьба уже была решена. - Женщина, которую я люблю.

- Женщине здесь делать нечего, - сказал Аслан.

- Она одна уйти не захочет. С ней еще четверо, съемочная группа.

- Им тоже тут нечего делать. Но мои люди без выкупа их не отпустят.

- Но я не знаю, кто бы мог за них заплатить.

- Это моя проблема, Тимур. Я свяжусь с Москвой. Там есть верный человек. Выйди.

Аслан включил свой телефон и стал набирать номер. Тимур вышел на воздух. Несмотря на кажущуюся твердость, он все-таки был в смятении.

Долгожданный ответ пришел из Москвы только через неделю. Аслан сообщил об этом Тимуру первому. Вскоре был должен состояться обмен, но как он будет происходить, от Тимура держали в тайне.

К этому времени пленников перевели в другое место, в отдаленный горный аул, где в их распоряжение был предоставлен крохотный домишко, показавшийся после землянки настоящими хоромами. Тут к ним даже не приставили охрану, потому что бежать было некуда. Да пленники и не помышляли о побеге.

Тимур все время держался рядом с ними, но в его отношениях с группой возникло отчуждение, хотя он никого не посвящал в свои планы. Даже Жанну. Она тоже помалкивала, тайно надеясь, что наваждение, переменившее Тимура, со временем пройдет.

Как-то ночью она проснулась от непривычных звуков. Прислушавшись, поняла, что слышит песню. Жанна на цыпочках вышла из дома. Стояла тихая и какая-то прозрачная ночь. Звезды висели над самой головой, хоть трогай их руками. А чистый и звонкий голос где-то неподалеку задумчиво выводил щемящую мелодию незнакомой песни. Жанна сделала еще несколько шагов и замерла, увидев Тимура.

Он сидел на поваленном дереве, подняв голову к звездам, но глаза его были закрыты. Чуть покачиваясь из стороны в сторону, Тимур пел на родном языке. Песня была полна такой пронзительной грусти, что у Жанны невольно навернулись слезы. Под ее ногой хрустнула ветка, и Тимур, оборвав песню, обернулся.

- А я и не знала, что ты так потрясающе поешь, - сказала Жанна.

- Я тут ни при чем. Это песня такая. Я ее от матери слышал.

- Песня потрясающая. Но ты со мной не спорь. Я все-таки в пении кое-что понимаю. А о чем она?

- Угадай.

- Нет, скажи. - Она села рядом с ним.

- О тебе.

- Врешь.

- Нет. Это песня о любви, а значит, о тебе.

- Почему же такая грустная?

Вместо ответа Тимур обнял ее и поцеловал в губы. И тут началось какое-то сумасшествие. Они целовались так, словно через секунду обоим предстояло умереть. А потом Тимур поднял Жанну на руки и понес в кромешную темноту.

- Мы разобьемся! - шепнула она. - Ничего же не вид…

Он опять поцеловал ее, не дав договорить.

Полный ночных ароматов альпийский луг стал для них ложем. Они проваливались в бездну и взмывали над ней бессчетное количество раз. Совершенно оглушенные счастьем, они поднялись с помятой травы только с первыми лучами солнца.

- Господи, - выдохнула Жанна, - если бы ты знал, как я тебя люблю!

- Никогда, - сказал он, - ты слышишь - никогда у меня не будет другой женщины!

- Пусть только попробует появиться, - засмеялась Жанна. - Я ей глаза выцарапаю!…

Она попыталась обнять Тимура за шею.

- Подожди, - сказал он. - У меня хорошие новости. Завтра ночью вы будете свободны.

- «Вы»?… А ты?

Тимур не ответил.

- Но как же так… - жалобно заговорила Жанна. - А наш клип? Ты ведь должен его смонтировать. Зачем же мы столько мучились?…

Она сама понимала, что говорит ерунду, но надо же было хоть за что-то зацепиться.

- Клип уже смонтирован, - сказал Тимур. - Осталось вставить несколько планов. С этим любой справится.

- Ты хочешь сказать, что сегодня мы с тобой прощались?

- Я не хочу этого говорить, - сказал Тимур. - Но это так.

- Значит, это у вас такой старинный кавказский обычай - трахнуть женщину на прощанье? - выкрикнула Жанна, не помня себя.

- Замолчи!

- Да пошел ты!…

Жанна не разбирая дороги бросилась обратно к домику. Больше она Тимура не видела и на все вопросы о нем холодно отвечала:

- Ничего не знаю. И знать не хочу.

Ночью пленников несколько часов везли все в том же рафике по разбитым дорогам. Потом их долго держали с завязанными глазами и сняли повязки только в самолете, взявшем курс на Моздок. В полумраке сопровождавших их людей нельзя было рассмотреть. Вроде спецназовцы, а может, и нет.

В тот же день другим самолетом их доставили на подмосковный военный аэродром. Группу никто не встречал, кроме человека в темных очках и наглухо застегнутом черном плаще с поднятым воротником.

- С благополучным возвращением, - сказал он без выражения. - Сейчас вас развезут по домам. Но перед этим договоримся: никому ни звука. Особенно прессе. Вы задержались в горах из-за погоды. Ясно? Иначе вас ждут очень большие неприятности. Очень!…

Жанна не знала, что почувствовали остальные, но ее от этих слов зазнобило словно от лютого февральского ветра.