Примаков

Прекраснодушного Казанника сменил на диво практичный Алексей Ильюшенко, юрист из Красноярска и мастер спорта по вольной борьбе в полутяжелом весе. В 1993 году его поставили во главе контрольного управления президента. Он активно участвовал в политической борьбе президента Ельцина против вице-президента Александра Руцкого. Борьба эта велась сомнительными средствами. Но Ильюшенко отличился и был поставлен во главе прокуратуры. Совет Федерации его кандидатуру не утвердил. Он некоторое время исполнял обязанности, а потом его — молодого человека — отправили на пенсию.

А вскоре Алексея Ильюшенко арестовали. Два года он просидел в Лефортовском следственном изоляторе по обвинению в получении крупных взяток от руководителя нефтяной компании «Балкар-трейдинг» Петра Янчева. Предельный срок содержания Ильюшенко под стражей до суда истек в 1998 году. Выйдя из тюрьмы, он лег в больницу лечиться от туберкулеза. В прессе появились распечатки телефонных разговоров Ильюшенко со своим другом, хозяином нефтяной компании. Это были поразительные по откровенности разговоры. Если это не фальшивка, а запись подлинных разговоров, то понятно, почему было возбуждено уголовное дело, и совершенно непонятно, почему оно не было доведено до конца.

Предположения строились разные. Ильюшенко убрали с поста генерального прокурора перед началом второй избирательной кампании Бориса Ельцина. Президент тем самым показывал, что избавляется от коррумпированных чиновников. Но прошли годы, власть потеряла интерес к делу Ильюшенко и не знала, что с ним делать. Прокуратура должна была утвердить обвинительное заключение и передать дело в суд. Но заместитель генерального прокурора Василий Колмогоров направил дело на дополнительное расследование. А потом нашли повод, и дело вообще прекратили.

Кстати, уголовное дело по обвинению Алексея Ильюшенко в получении взяток возбудил его сменщик Юрий Ильич Скуратов, земляк Ельцина. Он трудился в Свердловске, потом его тоже перевели в ЦК КПСС.

Вадим Бакатин, став председателем КГБ, пригласил Скуратова на Лубянку консультантом. Генеральным прокурором Скуратова назначили с поста директора Научно-исследовательского института проблем укрепления законности и правопорядка. Ну, думали, этот не подведет — профессор, интеллигент. Но и со Скуратовым не получилось.

Первого февраля 1999 года генерального прокурора попросил приехать в Кремль глава президентской администрации и секретарь Совета безопасности генерал Николай Николаевич Бордюжа. На столе у него лежала обычная видеокассета с любительской записью сюжета, который вскоре станет знаменитым — голый человек, очень похожий на генерального прокурора, познает радости жизни под руководством опытных профессионалок. Удивительно, что эти истории происходили именно с главными законниками: то с министром юстиции, то с генеральным прокурором…

Когда появился Скуратов, Бордюжа показал ему эту кассету. Генеральный прокурор был потрясен и в тот момент, по словам Бордюжи, даже и не пытался отрицать, что на видеопленке запечатлен именно он.

Но как кассета попала к самому Бордюже? Запись, как выяснилось, была сделана годом ранее, в январе 1998 года. Кто ее передал в Кремль? Ну не почтальон же ее притащил… Кроме того, на кассете не портретная съемка, и вообще качество записи неважнецкое. Прежде всего следовало точно установить, кого именно снимали и при каких обстоятельствах, то есть провести профессиональную экспертизу.

Ни прокуратура, ясное дело, ни Министерство внутренних дел в этом не участвовали. Есть только одно ведомство, которому всё это под силу, — Федеральная служба безопасности. Как же должно действовать это ведомство, получив такого рода информацию? Я спросил об этом предшественника Путина на посту директора ФСБ генерала Николая Дмитриевича Ковалева.

— Мы проверяем информацию, — ответил Ковалев. — Основанием для взятия человека в проверку являются признаки преступлений, находящихся в компетенции ФСБ. Если информация подтвердилась, следует доклад президенту.

Но если речь идет о высокопоставленном лице, разве не обязана госбезопасность немедленно, еще до окончания проверки, которая потребует времени, сообщить президенту, что у одного из высших чиновников государства возникли серьезные проблемы?

— Мы не обязаны это делать и не делаем, — сказал тогдашний директор ФСБ, — потому что неизвестно, чем закончится проверка, а доклад президенту повлечет за собой, если пользоваться старой терминологией, некоторое поражение в правах. К человеку будут относиться с сомнением: на него что-то есть у ФСБ. Это абсолютно неправильно и незаконно. Я всегда старался этого избежать. Вот если есть документы, подтверждающие его вину, тогда следует докладывать президенту.

Когда возникло дело Скуратова, ФСБ уже возглавлял Путин. Владимир Владимирович с самого начала вошел в узкий круг людей, которые принимали важнейшие решения. Его предшественник на посту директора ФСБ не был допущен в этот круг, у Николая Ковалева не сложились личные отношения ни с президентом, ни с его ближайшим окружением.