Примаков

Но слухи, как известно, убивают. Иноземцева с сердечным приступом госпитализировали в новую спецбольницу для высшей номенклатуры на Мичуринском проспекте. Николай Николаевич тяжело переживал разговоры об украденной мебели, о строительстве дачи за счет института. Иноземцев был человеком щепетильным, заботившимся о своей репутации.

А события вокруг института продолжали развиваться.

В апреле 1982 года оперативники КГБ задержали молодых сотрудников института Андрея Фадина и Павла Кудюкина, у которых нашли самиздатовские рукописи. Это уже не списанная мебель, это как минимум политическая близорукость — приютил антисоветчиков под своим крылом. Так это можно было интерпретировать… Арест двух сотрудников был тяжелым ударом для Иноземцева.

Восьмого апреля 1982 года проходило заседание политбюро. Брежнев по состоянию здоровья всё реже приезжает в Кремль. В отсутствие генерального председательствует его доверенный человек — Константин Устинович Черненко. В кратком протоколе заседания говорится:

«Тов. Андропов Ю. В. проинформировал о положении с кадрами в Институте мировой экономики и международных отношений. Он доложил, что в результате тщательной проверки были получены сигналы об антисоветских настроениях научных сотрудников этого института Фадина Андрея Васильевича и Кудюкина Павла Михайловича — оба 1953 года рождения.

При проверке эти сведения получили полное подтверждение. Из добытых по делу материалов установлено, что антисоветская деятельность этих лиц носит организованный характер и что они вовлекли в свою группу ряд других ведущих враждебную работу лиц — Кагарлицкого, Зайченко, Хавкина и других…

Фадин, Кудюкин и др. стремятся теоретически обосновать цуги замены существующего в СССР строя так называемым “демократическим социализмом в интересах всех трудящихся”…

Еще в период 1975–1979 гг. Фадин, Кудюкин и др. были профилактированы и предупреждены о недопустимости подобного поведения. Однако идейно не разоружились и перешли к конспиративным антисоветским методам. КГБ имеет в виду в ближайшее время приступить к реализации дела и привлечению к уголовной ответственности наиболее активных граждан, а по остальным провести соответствующую профилактическую работу».

История с арестом двух молодых сотрудников института вызывает массу вопросов. Почему ей придали такое значение? Почему сам Андропов докладывал о их аресте на политбюро?

В январе 1982 года умер Михаил Андреевич Суслов. Освободился кабинет номер два на пятом этаже в первом подъезде основного здания ЦК КПСС. Все ждали, кто его займет. Брежнев неожиданно для многих выбрал Андропова. Предложение перейти на Старую площадь вызвало у Юрия Владимировича смешанную реакцию. За восемнадцать лет он привык к КГБ, боялся лишиться реальной власти, потому что официальной должности второго секретаря ЦК в партии не было. А Брежнев не уточнил, каким будет объем его полномочий, действительно ли он хочет, чтобы Андропов заменил Суслова, или же ему нужен просто еще один секретарь ЦК. К тому же переход в ЦК затягивался. Андропов не понимал, почему Брежнев медлит, нервничал. Поскольку на Старой площади ему предстояло заниматься в первую очередь идеологией, Андропов и старался показать свой интерес к идеологической сфере, свою непримиримость к любым отклонениям от генеральной линии. И тут подвернулось дело с учеными из института Иноземцева.

Андропов уже уходил из КГБ. Зачем же он это устроил? Демонстрировал свою бдительность?

По этому мнимому делу арестовали двух сотрудников ИМЭМО. Обвиняли их в антисоветской агитации и пропаганде и создании антисоветской организации. Занималось ими следственное управление КГБ. Умельцы из госбезопасности, как в старые времена, шили большое дело, обвиняли в антисоветской деятельности не только самих арестованных, но и всех их знакомых.

Поймать несколько молодых людей с сомнительными рукописями невелика заслуга, а выявить их связи, показать, что в подрывной деятельности замешаны заметные ученые, разоблачить антисоветское гнездо в Институте мировой экономики и международных отношений — значит показать высокий уровень работы. Следователи госбезопасности вызывали их на допрос чуть ли не каждый день. Ни в чем не повинные люди уходили утром в КГБ, не зная, позволят ли им вечером вернуться домой. Им еще не предъявили никакого обвинения, а работу они уже потеряли, потому что КГБ оповестил их начальство.