Примаков

Отдел науки ЦК выражал недовольство тем, что в ИМЭМО слабо изучается американский империализм. Почему институт защищает разрядку, которая провалилась? Иноземцева обвиняли в том, что институт не разрабатывает теоретическую базу для борьбы с империализмом, а дает абсолютно антипатриотические, антисоветские рекомендации относительно политики вооружений:

— Ваши записки об ослаблении международной напряженности подрывают нашу обороноспособность. Америка вооружается, а мы хотим себя обезоружить…

Руководил отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС давний помощник Брежнева Сергей Павлович Трапезников. В 1950-е годы он был директором республиканской Высшей партийной школы и одновременно главным редактором журнала «Коммунист Молдавии». В Кишиневе он вошел в команду Леонида Ильича, которая писала первому секретарю ЦК компартии Молдавии речи и статьи.

Перед назначением Трапезникова Брежнев поделился со своим помощником по международным делам Александровым-Агентовым:

— Знаешь, я думаю заведующим отделом науки сделать Трапезникова. Как ты думаешь?

Александров-Агентов признавался потом, что пришел в ужас: Трапезников — безграмотный, примитивный человек.

— У меня в сейфе лежит написанная Трапезниковым от руки бумага, — сказал он Леониду Ильичу, — в которой на одной странице восемнадцать грубейших орфографических ошибок. И этот человек будет руководить развитием нашей науки, работой академиков?

Брежнев нахмурился и прекратил разговор. Не сказал, что, вероятно, подумал: грамотных людей полно, а по-настоящему преданных куда меньше…

Трапезников в начале 1930-х попал в автокатастрофу, долго лечился. Холуи рассказывали, что его травма — следы войны, что Трапезников прошел рядом с Брежневым всю войну… Сергей Павлович не спешил опровергать эту легенду. Ходил он, как больной полиомиелитом, вспоминал заместитель заведующего международным отделом ЦК Анатолий Черняев. Одна рука безжизненно висела, шея, вдавленная в приподнятые плечи, не поворачивалась. Мертвенно-бледное лицо, тусклые неподвижные глаза. Ему не сочувствовали, а тихо ненавидели. Он был редкостным мракобесом. Горестно вопрошал:

— Что же будет с марксизмом, когда мы умрем?

Трапезников стал членом ЦК, депутатом Верховного Совета. Мечтал быть академиком. Но тут возникли трудности. Трапезников выставил свою кандидатуру на соискание звания члена-корреспондента Академии наук. Обществоведы его кандидатуру одобрили. Но 2 июля 1966 года на общем собрании академии против Трапезникова смело выступил академик Игорь Евгеньевич Тамм, выдающийся физик, лауреат Нобелевской премии:

— Речь идет не о том, что он может быть очень хорошим начальником отдела науки, речь идет о научных заслугах.

Таковых не оказалось. Трапезникова при тайном голосовании прокатили. Президент академии Мстислав Келдыш доложил о результате главному партийному идеологу Михаилу Андреевичу Суслову. Тот распорядился еще раз провести голосование. Трапезникова опять провалили. Через десять лет, в 1976 году, он своего добился — стал членом-корреспондентом Академии наук. Но не остановился на достигнутом — пожелал стать полноценным академиком.

В конце 1978 года академики Алексей Леонтьевич Нарочницкий и Исаак Израилевич Минц выдвинули Трапезникова в действительные члены Академии наук. «Выдающимся вкладом в разработку отечественной истории, — писали два академика, — являются его труды по аграрной истории нашей страны, среди которых особенно большое значение имеет 2-томный капитальный труд “Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос”».

Но академиком Сергей Трапезников всё-таки не стал. Зато попортил немало крови подчиненным ему ученым.

Иноземцева с некоторых пор очень невзлюбил Михаил Зимянин, секретарь ЦК по идеологии. Зимянин, бывший партизан, сделал после войны карьеру в родной Белоруссии: секретарь Гомельского обкома, министр просвещения, секретарь, затем второй секретарь ЦК компартии Белоруссии.

«У Зимянина, — вспоминал хорошо знавший его генерал госбезопасности Эдуард Болеславович Нордман, тоже бывший партизан, — была феноменальная память, цепкий взгляд. Перед ним за многие годы прошли сотни людей. Но и через год, и через пять, и через десять он мог по памяти восстановить все анкетные данные человека, если эта анкета когда-то уже лежала у него на столе».

В 1953 году, после смерти Сталина, Берия настоял на решении поставить кадры коренных национальностей во главе республик СССР. Предполагалось, например, в Белоруссии первого секретаря ЦК Патоличева заменить на Зимянина. Однако Берию сняли, и Зимянину пришлось уехать из Белоруссии. Его определили в Министерство иностранных дел. В 1956 году отправили послом во Вьетнам, через четыре года перевели в Чехословакию. В 1965 году Михаила Васильевича вернули в СССР, назначили заместителем министра иностранных дел. Но тут понадобился главный редактор «Правды», и вспомнили об опытном идеологическом работнике Зимянине.