Приманка для моего убийцы

– Выпей чай. Он сладкий, горячий, и ты немного расслабишься, пока адреналин не разбушевался.

Оливия посмотрела ему в глаза и начала пить чай.

У Коула защемило сердце, когда он увидел ее уязвимость. Она предстала перед ним обнаженной, и телом, и душой. Ее физические секреты раскрылись. И это ее убивало.

– Тебе нечего стыдиться, Лив, – прошептал Коул, забирая у нее кружку и ставя ее на маленький столик рядом. – И тебе не надо от меня прятаться. Ты самая сильная и самая красивая женщина из всех, кого я встречал. И это не просто слова.

И впервые после его появления в домике в глазах Оливии появились эмоции, она заплакала.

Коул подвинул стул, сел рядом с ней, нагнулся и почесал Эйса.

– Тебе незачем собирать сумки и уезжать отсюда из-за этого. Ну и из-за меня тоже не стоит этого делать.

Она сглотнула, отвернулась.

– Ты ведь знаешь, кто я такая, верно?

Коул промолчал.

Оливия медленно повернулась, посмотрела ему в глаза.

– Я знаю, что на твоей простыне написано другое имя, не Оливия.

Ему было нужно, чтобы она сама обо всем рассказала. До конца. Коул нутром чувствовал, что это должно произойти именно так, знал, что это будет лучше для нее.

– Я не Сара, – тихо сказала она. – Сара Бейкер – это уже не я.

– Я знаю.

– Я оставила ее в прошлом.

– Бо́льшую ее часть, – негромко отозвался он. – Но ее сильные стороны ты взяла с собой. Ты привезла с собой сюда, в Броукен-Бар, свое умение выживать. И ты кое-чему научила меня. Ты оказалась права. Я ни хрена не знаю о выживании. – Коул улыбнулся.

Оливия смотрела на него.

– Это моя реакция на новости стала для тебя подсказкой, так? Ты пошел и проверил историю об убийце из Уотт-Лейк. Ты узнал о Саре и понял, что я – это она.

– Верно.

– Проклятье, – прошептала Оливия. Она отвернулась и долго смотрела на пламя за стеклянной дверцей маленькой дровяной печки. На улице усилился ветер.

Коул не ответил ей, он просто был с ней рядом, позволяя ей самой делать шаги. И не существовало на свете другого места, где бы ему хотелось быть в эту минуту.

– Я выстроила новую жизнь. Я не хочу, чтобы кто-то знал. – Ее затрясло, это было адреналиновое последствие шока. – Он был здесь. В моем домике. В моей спальне. В моей постели. Откуда он здесь взялся, как он смог вернуться?

– Он не вернулся, Оливия. Себастьян Джордж мертв. Это что-то другое или кто-то другой.

Ее глаза расширились, на лице появилось выражение отчаяния.

– Кто мог это сделать?

Зачем?

Она сильнее укуталась в одеяло и потянулась за кружкой с чаем. Сделала глоток, пролив немного на халат. Ее сильно трясло.

– Ягоды шиповника… – Оливия судорожно вздохнула. – Это символ осени. Как дикая черника и крики гусей, улетающих на юг, как запах приближающегося снега. Пора заканчивать охоту…

Голос Оливии прервался. Она помолчала, беря себя в руки.

– Эти слова сказал мне он. Откуда кто-то другой мог обо всем этом узнать: о ягодах шиповника, о чернике и о том, что они значат для меня?

Оливия уставилась в пустоту, в прошлое, в глазах метался страх.

– Он продержал меня всю зиму. Я поняла, что пришла весна, когда дни стали длиннее. Я видела свет через щели в досках сарая. Слышала звон капели и звук просачивающейся в лачугу воды. Чувствовала по запаху леса и земли вокруг сарая. Он держал меня в темноте, и у меня обострился нюх. Когда он приближался, я всегда слышала его запах. Я знаю его запах, я бы узнала его где угодно. Я почувствовала это зловоние на простынях моей постели.

– Это иллюзия, Лив. Он никак не мог здесь оказаться. Он мертв. Кто-то другой сделал это.

Оливия с грохотом опустила кружку на маленький столик возле кресла.

– Кто?! Черт подери, кто

? Зачем?!

– Я не знаю, зачем и кто, но знаю вот что: я посмотрел историю убийств в Уотт-Лейк и увидел фото выжившей жертвы. Я узнал тебя мгновенно. Если я это смог, то сможет и любой другой. Думаю, кто-то узнал тебя и теперь использует это, чтобы тебя напугать. Это единственное объяснение.

– А шиповник?

– Наверняка в истории об убийствах найдется упоминание о шиповнике.

В ее глазах промелькнуло сомнение.

– Зачем меня пугать? Что я сделала?

Коул провел рукой по волосам.

– Возможно, виной всему мой отец, который переписал завещание. Если ты будешь управлять ранчо, ясно как божий день, что никакой продажи не будет, как не будет и нового строительства. Кто-то, вероятно, решил тебя запугать, чтобы ты собрала вещи и уехала. Тогда Броукен-Бар перейдет ко мне и Джейн. И здесь начнется строительство.

«А документ, который я подписал, обеспечит продажу…»

Коул ощутил свою вину. Вместе с чувством вины пришло и нетерпение. Утром первым делом ему надо будет увидеться с Форбсом.

Коул вытянул ноги и откинулся на спинку стула, положив руки на колени.

– Насколько я понял из слов моей сестры, в проект большого строительства в Броукен-Бар уже вложены большие деньги. Возможно, для кого-то ставки слишком высоки, и ему просто необходимо, чтобы продажа состоялась. Ты не можешь позволить им выиграть, Лив. Ты не можешь позволить им запугать тебя.