Приманка для моего убийцы

Мелоди помогла бы ему все спланировать. Они обсудили бы, как с этим справиться, выработали бы стратегию. И Тори осталась бы с матерью. Мелоди не должна была умирать первой.

Оливия осторожно коснулась его руки.

– Хотите поговорить, Гейдж?

Он едва сдержался, чтобы не расколоться, не рассказать ей обо всем. За этой женщиной он издалека следил все эти годы, с того дня, как ее нашли на той лесовозной дороге. Полуголую, в бреду. Она была бойцом. Эта женщина знала, что такое боль, и понимала, что такое травма. Она была так тесно связана с его собственным прошлым, а теперь еще и с будущим. Желание поделиться с ней, немедленно признаться во всем было неожиданно сильным и поглощающим.

– Я могу вам чем-то помочь?

Гейдж встретился с ней взглядом. Красивые глаза. Даже в темноте он ощущал ее красоту, внутреннюю и внешнюю.

– То, что вы сегодня сделали для Тори… это неоценимо. Спасибо.

Его искренность и серьезность, казалось, пригвоздили Оливию к месту. Она не отвела своего взгляда.

– После смерти матери в ней появилась агрессия, и это меня по-настоящему беспокоило. Но то, как вы с ней обращались, как вышли из ситуации со стрекозой, то, что она решила в конце концов выпустить рыбу… – Голос Гейджа задрожал от эмоций и прервался. Бертон смутился.

– Всегда пожалуйста, – негромко ответила Оливия.

Она взяла Гейджа под руку.

– Идемте. Я завтра покажу ей, как вязать мушку в форме стрекозы. Или, возможно, ей захочется помочь Эйсу находить оставленные предметы. Мне показалось, они друг другу понравились, – с улыбкой сказала Оливия.

У Гейджа дрогнуло сердце. В этом мире еще была любовь для Тори. У его дочери будет возможность двигаться дальше.

«Ты все сделал правильно, Гейдж, привезя ее сюда. Решив довести дело до конца…»

В кустах хрустнула ветка. Гейдж и Оливия застыли. Прислушались. Должно быть, кошка пробежала в темноте.

* * *

Коул поставил ноутбук на зарядку. В библиотеке царил полумрак, свет шел только от огня в камине и от единственной лампы с абажуром из шкуры. Коулу не терпелось зарядить компьютер, чтобы закончить поиск материалов по убийствам в Уотт-Лейк и больше узнать об Оливии.

Он подошел к большому панорамному окну библиотеки, глубоко засунул руки в карманы, задумался, всматриваясь в сгущавшиеся сумерки.

Звон старинного металлического треугольника, созывавшего гостей к ужину, вернул Коула в прошлое, в то время, когда Джимми был жив. Тогда им обоим позволяли работать вместе с ковбоями, и к вечеру мальчишки были голодными, словно волчата. Им разрешали ужинать вместе со взрослыми ковбоями, и это доставляло особое удовольствие. В то время Коул мечтал пасти скот, работать на этом ранчо вместе с отцом и братом. Его охватила ностальгия.

Коул ненадолго задумался о возможности выбора и о том, смог бы он на самом деле работать на ранчо, если бы захотел. Губы дрогнули в кривой улыбке. От него не ускользнула ирония происходящего. Теперь, когда он обдумывал мысль о том, чтобы остаться, земля отходила Оливии.

Женщине, которая когда-то была Сарой Бейкер и которая сумела выжить.

«Вы не из тех, кто выживает. Вам это известно? Вы ни хрена не знаете о выживании…»

Да, теперь ему стало понятно, почему она так сказала, теперь он знал, кто она такая.

Все остальное в ней тоже приобрело смысл. Шрамы. Неприятие прикосновений. Ее возвращения в прошлое и то, почему новости об убийстве у реки Биркенхед спровоцировали их. Мысли вернулись к словам отца о том, как ранчо Броукен-Бар помогло исцелить ее. Коул задумался о том, что произошло с ее мужем Этаном, с ее семьей. Может быть, она так тщательно вычеркнула свое прошлое, пытаясь уничтожить любое напоминание о пережитых мучениях? Или для того, чтобы забыть, ей нужно было исключить из жизни все, чтобы было связано с Уотт-Лейк? Коул понимал это желание забыть. Он сам уехал с этого ранчо и из этого дома, чтобы стереть плохие воспоминания. Хотя их нельзя сравнить с тем, что пришлось пережить Оливии. В сравнении его проблемы казались почти банальными.

За окном уже почти стемнело, маленькие солнечные фонарики слабо освещали тропинки между деревьями. Вглядываясь в темноту, он вдруг понял, почему с такой готовностью согласился продать ранчо, когда Джейн это предложила. Потому что это место все еще не давало ему покоя, и продажа стала бы способом избавиться от плохих воспоминаний, показать нос отцу.

Но что-то начало совсем незаметно меняться. Коул вспомнил и хорошие времена, а не только плохие. И эти хорошие времена были основными, сформировавшими его характер, тем, что он сам о себе забыл. И теперь, когда он оказался на перепутье, дорога жизни привела его обратно в Броукен-Бар. И это выглядело почти как знак.

Да, ранчо пришло в упадок. Да, оно потребует усилий и серьезных капиталовложений, если попытаться вернуть на ранчо скот. Но возможность начать новую главу манила Коула.