Примордиум

Старые убеждения отмирают с трудом.

Глава 12

Стена леса была самым трудным живым барьером из всех встреченных нами. Коричневые и зеленые стволы, иные шириной с совокупный рост нас троих, высились гордо и грозно, как башни вдоль крепостной стены. Из стволов росли крупные серые шипы, закрывающие промежутки, точно сцепленные зубы чудовища. В десяти-двенадцати метрах выше шипов тонкие гибкие ветки сплетались в плотные кроны.

Это зрелище вызвало у девочки улыбку. Я было подумал, что Винневра смирилась: какой бы путь мы ни избрали, нам суждено встретиться с чем-то неприятным и пугающим. Но я тут же решил, что это нечестно. Не стоит убивать мою нарастающую привязанность порочащими измышлениями.

Наконец-то ты повзрослел, чтобы понять это.

– Заткнись, – проворчал я.

Можно попробовать взобраться на крону, но та выступает на значительное расстояние – на несколько метров. Я сомневался, что нам удастся этот трюк.

Я осмотрел и погладил жесткие, тонко рифленые шипы, прочностью почти не уступавшие камню, а затем втиснул палец между ними. Сдвинуть шип можно от силы на ширину ногтя. Плохо. Возможно, преграду удалось бы преодолеть, если бы мы могли сгибать и отламывать шипы с помощью крепких шестов. Где бы взять такие? Палка Геймлпара чересчур хрупка.

Сейчас мы не могли ничего предпринять, а потому, освещаемые косым сумеречным светом, приготовились уснуть под открытым небом, не зная, куда нас приведет следующее утро.

Лежа на шершавой подстилке из колючей сухой травы, я разглядывал звезды и небесный мост над деревьями. Я то спал, то бодрствовал, лишь слегка озабоченный тем, что сны, разыгравшиеся за тонкой полупрозрачной стеной моего сознания, не были моими снами. Это даже не фантазии, а древние воспоминания, видеть которые со стороны, особенно с меняющимися деталями, было неуютно.

Некоторые из них были удивительно яркими – любовные ласки в саду под небосводом, пересеченном архитектурными творениями Предвозвестников, страстное лицо женщины, так не похожее на лица женщин нынешнего времени, особенно Винневры… Как же велико разнообразие нашего рода!

Но если эти мимолетные проблески и говорили о чем-то, так это о том, что люди оставались преданными своей расе во времена ее падения и повторной эволюции. В каждом из нас угадывалась принадлежность к одному виду, и в отличие от Предтеч мы не трансформировались в разные физические касты.

Эмоции во сне, передаваемые лордом-адмиралом, были острыми, как запах только что убитого животного… Странное сочетание боли и удовольствия, тайного страха и предвкушения – словно искра боевой ярости, которой не дают разгореться, держа ее в запасе.

Эти сны рассказывали о прощании, о последней ночи перед грандиозной битвой, которая охватит пространство в сотню тысяч световых лет и определит судьбу тысячи звезд и двадцати тысяч миров.

Все сны молоды, мое вместилище, мой друг. Все сны, кошмарные и идиллические, принадлежат юности.

Из этого необычного состояния меня выдернул резкий щелчок.

Я вскочил и посмотрел на ощетинившуюся шипами стену, преграждающую вход в лес. Шипы отступали, втягиваясь в стволы и освобождая широкие темные проходы под плотным черным навесом из веток и листьев.

Я подполз к Винневре и разбудил ее, а она потрясла старика за плечо. Обычно он спал чутко и просыпался быстрее, чем мы, но сейчас не встал. Вместо этого он повращал глазами. На нас падал серебристо-кремовый свет, отраженный от небесного моста.

– До рассвета несколько часов, – проворчал Геймлпар.

Винневра нахмурилась и сказала:

– Нам нужно пройти через лес.

– В том же направлении?

– Если не туда, куда я хочу идти на самом деле, то да.

– Это вообще не направление, если честно, – сказал я.

Девочка и старик поднялись, отряхнулись и вгляделись в густую темноту между стволами.

– Если этот путь ведет к Изначальному, – произнес старик, кивнув в ту сторону, где на стену опиралась колонна, – тогда любой другой путь, который может увести нас подальше…

Он назвал Пленника тем же именем, что и мой старый дух. Геймлпар не закончил фразу, да и не нужно было. Мы уже обсуждали возвращение к краевой стене, в обход леса, но это двести километров как минимум, а может, и вся тысяча, зависит от количества поворотов… И не было уверенности, что с обеих сторон у стены не растут такие же деревья с шипастыми стволами.

С другой стороны, если шипы повсюду в лесу и мы окажемся между стволами, когда эти «зубы» высунутся снова…

– Нам придется идти быстро, – сказал я, и у меня перехватило дыхание от страха.

Сочетание черной как смоль мглы с угрозой быть пронзенным шипами, разорванным на куски чудовищным лесом…

Винневра и старик были тверды в своем решении. Я же, хоть и сетовал, больше не помышлял расстаться с единственным компасом, доступным нам на колесе. И не важно, что он лучше работает в обратном направлении.

Эти люди – мои единственные друзья, пока мы не найдем Райзера. Если вообще найдем.