Примордиум

Мы спустились с холма и пошли против движения тени колеса. Рядом со мной, не отставая, шагала Винневра. Райзер с Марой держались позади.

– Я ничего такого не имела в виду, – начала девушка, изо всех сил стараясь сдерживать тон, чтобы не провоцировать меня.

Мне не понравилась ее покорность – это тревожило.

– Просто хотела сказать тебе… Я вижу там разные вещи. Как будто в моих мыслях теперь карта.

– Это хорошее место?

– Не знаю. Я больше не следую за всем подряд, что возникает в голове.

– Посмотрим, – сказал я. – Если то, что ты видишь в мыслях, правильно, если оно соответствует местности, тогда, вероятно, мы сможем использовать остальное.

Она отвела взгляд и потерла нос:

– Чешется. Что бы это значило?

– Понятия не имею.

– Геймлпар верил в тебя, – сказала она, – и ты не дал им… сделать то, что они собирались. Он освободился благодаря тебе. – Девушка почесала нос еще энергичнее, скосив глаза. Затем она посмотрела на меня ясным и твердым взглядом. – И я тоже в тебя верю.

Винневра протянула руку, которую я взял, пройдя несколько шагов. Девушка прижалась ко мне, обняла мою руку.

– Можешь звать меня настоящим именем, если хочешь, – сказала она.

На сердце стало совсем неспокойно. Я принял решение, наметил план, и за мной пошли все, даже Райзер.

Теперь я отвечаю за троих. И мне это очень не нравится.

Глава 23

Следующие несколько дней мы шли через сменяющие друг друга густые и редкие джунгли, преодолевая низкие холмы и обходя большие. Мара отыскала немного еды – все те же зеленые трубочки, которые мы, очистив, съели, – и зернистые фрукты с желтоватой мякотью, по большей части оказавшиеся горькими.

Винневра нашла бревно, в котором копошились гигантские лесные личинки. На вкус они оказались лучше скорпионов. Райзер пошарил в ручье, пересекавшем наш путь, но вытащил лишь чересчур мелких для пищи насекомых. Рыбы не было.

Впрочем, это была вода, и мы напились вволю.

Солнце еще больше сместилось по отношению к колесу. Однажды, во время привала на поляне, я поразмыслил над возможностью возникновения долгой темноты, когда Ореол найдет такое место на орбите, на котором его наклон будет перпендикулярен… Какое там слово?..

Радиусу.

Чтобы понять все остальное, помощь старого духа мне практически не понадобилась. Наступит долгий период сумерек – множество дней, – за которым последует унылый полдень, и свет будет падать лишь на одну сторону ленты, пока Ореол вращается вокруг солнца. Не самая радостная перспектива. Наконец я перестал думать об этом, но солнце день за днем продолжало снижаться к небесному мосту.

Шар с волчьей мордой рос. Шириной он теперь был в десять пальцев, имел розово-серый цвет, а его круглые контуры четко просматривались даже днем.

Винневра сильно отощала. Райзер обнюхал нас, проверяя здоровье, и тревожно посмотрел на меня: девушке становилось хуже, как и всем нам. В джунглях еды нашлось совсем немного, и мы шли размеренным шагом. Что же до Мары, то трудно было судить, теряла ли она в весе, настолько густым был ее мех. Однако вокруг локтей и бедер он выпадал клочьями.

Она подбирала эти клочья и развешивала на деревьях, затем ждала внизу и спустя некоторое время сдавалась.

Лес становился все ниже, постепенно сменяясь травянистыми полянами. Те, в свою очередь, уступали пышным лугам с высокой травой.

Мы шли уже больше двадцати двух дней – я снова потерял им счет. Сразу после заката Мара насадила клок темно-бурой шерсти на кончик длинной тростины. Потом они с Винневрой сели рядом.

Вскоре вокруг меха запорхали несколько длиннохвостых птиц. Охотницы сохраняли неподвижность. И вот совсем крохотные птицы, привыкнув к ним, стали цепляться за тростину и срывать с нее мех…

Мара, выбросив вперед могучие лапы, поймала сразу пять пичуг. Мы свернули им шею и съели их сырыми вместе с внутренностями. Обезьяне отдали две тушки, но та, разорвав одну, протянула половину Винневре. Девушка объяснила, что так Мара решила почтить память Геймлпара.

Луг вскоре сменился оголенной почвой, отчасти вспаханной, как будто в ожидании сева. Мы уже отошли на приличное расстояние от зараженной пылью территории, но я сомневался, что здешние угодья в обозримом будущем приглянутся какому-нибудь земледельцу.

– Вот это ты видела? – спросил я Винневру.

Она кивнула.

– Я думал, что тут всюду луга.

Девушка отрицательно покачала головой:

– Там есть деревья и трава. – Она вытянула руку по курсу нашего движения. – Как ты сразу заметил.

Но я все же проглядел этот маленький участок земли, который даже сейчас казался бурой черточкой на фоне более обширной желтой и зеленой местности.

– Что еще есть поблизости?

– Только земля во всех направлениях.

– Почему ты не предупредила об этом?

– Теперь буду предупреждать, если хочешь, – ответила она.

– Хочу. Предупреждай каждый раз.

Она понурилась:

– Что, если я опять ошибусь?

– Просто говори мне.

Мы плелись по грязи целый день, пока не заметили тянущуюся вдоль внутреннего горизонта сизую линию. Несколько часов спустя поняли: это массивная рельсовая дорога с необычным ограждением, висящая над землей без видимой опоры.