Примордиум

Боевой сфинкс маневрировал вокруг изящных сооружений, которых, похоже, не коснулись недавние битвы. Мой разум уже был переполнен визуальными впечатлениями; мне теперь хотелось просто выспаться и спокойно разобраться со всем увиденным и с моими реакциями на него.

Я больше не чувствовал рук!

Веки опустились, мысли лихорадочно смешались, но передохнуть не удалось. Накренившись и подлетев со скоростью шершня к стене, сфинкс резко остановился и быстро состыковался с ней. Люк открылся. Смотритель, хранивший в себе Фортенхо, спорхнул со своего места, а мое кресло широко раскрылось и вынесло меня на длинной бледной ленте, как язык выталкивает нежелательный кусочек пищи.

На мгновение я как будто увидел свое тело сверху. Оно открыло глаза.

Затем мы опять стали одним целым, но непривычное чувство не исчезло. Что-то изменилось после той идиллии в фальшивом лесу.

Я стоял на ровной плите, окруженной множеством других платформ. Некоторые были плоскими, другие выгибались внутрь или наружу; одни находились выше меня, другие ниже. Каждая была обращена к дисплею, на котором светились сложные изображения планеты с волчьей мордой и дальнего отрезка колеса, крупные планы поврежденных участков и даже другие станции управления.

– Вот он, Картограф, – произнес Фортенхо.

– Почему мы одни?

– Одни ли? Наслаждайся этим, пока можешь, – ответил он.

Стена позади нас задрожала: другие корабли пристыковались и высадили еще девять человек и столько же смотрителей. Смотритель Фортенхо неожиданно подтолкнул меня к круто изогнутой стене. Я подумал, что придется ползти, но оказалось, что я могу идти по стене в сторону другого уровня, под прямым углом к тому месту, где мы вышли из сфинкса. При обычных обстоятельствах такая резкая перемена заставила бы мой желудок взбунтоваться, но я ничего не почувствовал.

Других людей, в основном старых, загнали на другие платформы. Лишь двое были такими же молодыми, как я.

Райзера здесь не было.

С противоположной стороны появились те, кому, согласно полученной от Фортенхо информации, должен быть передан непосредственный контроль. В мою голову будто впилась ледяная сосулька.

Я и мои спутники в наших странствиях видели, что делает со своими жертвами Искажающая болезнь. О том, чтобы эти несчастные не умерли на последней стадии чумы, заботились особые разновидности брони. И все это происходит по воле таинственной машины, которую лорд-адмирал называет Композитором и которая, похоже, существовала еще в его время.

Но те, на кого я смотрел сейчас, не были плодами дьявольского созидания, щедрого на леденящие кровь формы.

Голова Предтечи, вся в гноящейся чешуе, досталась двум туловищам с четырьмя ногами…

А вот огромный ком подрагивающей плоти, покрытый бахромой из свисающих придатков, с десятью дряблыми руками и ногами, волнообразно перемещающими эту массу…

Твари были обвиты сдерживающими или поддерживающими устройствами: гибкие жгуты, тонкие сети из проводов и трубок, исходящие из голубого металлического диска. Рядом зигзагами ползло нечто вроде змеи, подняв туловище. Из груди существа показалась плоская голова с настороженными глазами; то, что осталось от лица, было искажено болью. Я узнал глаза Предтечи – косые, серые, умные. Они напомнили мне глаза Звездорожденного или Дидакта.

Меня охватила жалость, смешанная с ужасом.

– Я не смогу это сделать, – прошептал я. – Пусть они все умрут. Дайте мне умереть. Пусть все закончится прямо здесь!

– Если все закончится здесь, человечеству тоже придет конец, – возразил Фортенхо. – Все, что ты знаешь, все, кого ты знаешь, всё, что когда-либо знали они, – исчезнет! Встань и сразись за свою расу. Это наш последний шанс.

Отвага бестелесной сущности не воодушевила меня. Я выдохся, мои эмоции отступили под напором паники, превратились в ничто.

Но паника подарила мне слабое облегчение. По крайней мере, я все еще что-то чувствую!

Смотритель Фортенхо чуть отлетел и выстрелил дротиком, который впился мне в бедро. Паника сразу исчезла, и с ней отключилась часть моего разума, отвечающая за суждения, решения и стремление к выживанию.

Я даже улыбнулся.

– Это продлится недолго, – предупредил смотритель. – После эйфории вернется здравое мышление. Будь осторожен: тебя оценивают.

– Кто? – прохрипел я, вытирая слюни с губ.

Фортенхо казался таким далеким – жучок, заблудившийся в калейдоскопе полов, монстров и светящихся занавесей.

– Кто меня оценивает? Зачем?

Никакого ответа.

Змееподобное существо, разглядывавшее меня, приблизилось к нам. Оно свернуло мясистый хвост, опутанный сеткой, проводами и обрывками липкой ткани, приподнялось и вытянуло верхнюю конечность. Одновременно из накренившейся платформы выдвинулся тонкий столбик, встретившись с его серыми цепкими пальцами.

Трансформированный Предтеча с косым страдающим взглядом встал поустойчивее…

…рассмотрел меня…

…и принял управление.

Позади меня воспарил смотритель лорда-адмирала. Из машины что-то вытекло на мою голову и на туловище монстра, и платформы перед моим взором сменились панорамой с далеким колесом и планетами.