Принц Галлии

Филипп кивнул в сторону Эрнана, который, находясь в окружении дам, развлекал собеседниц разбором душещипательных подробностей самых драматических сражений на Святой Земле. Гордо выпячивая грудь, поочередно поправляя шпагу и одергивая роскошный белый плащ с черным крестом тамплиеров, он говорил без умолку, благо нашел себе внимательных слушателей, и то и дело бросал на женщин испепеляющие взгляды. Впрочем, эти страстные взгляды еще ничего не значили; Эрнан смотрел так на любой предмет, живой и неживой, и тщетны были попытки некоторых барышень заигрывать с ним.

— Великолепный воин! — с искренним восхищением сказала Маргарита. — Наверное, при одном его виде иезуиты здорово оробели.

— Ясное дело, — ответил Филипп, с трудом пряча улыбку. Известие о нападении иезуитов на поезд гасконцев уже успело облететь пол-Испании, но конфуз, который приключился с Эрнаном, как-то прошел незамеченным.

— А вам известно, что Родриго де Ортегаль уже смещен с поста прецептора, арестован и вскоре предстанет перед судом ордена? Его преемник, господин д’Эперне, вчера заверил моего отца, что господин де Ортегаль действовал самовольно и вопреки уставу, за что понесет суровое наказание.

— Гм... Если его и накажут, то не за нападение на нас, а за то, что он потерпел неудачу.

— Я тоже так думаю. Никто из самостоятельно мыслящих людей не сомневается, что Ортегаль действовал по прямой указке Инморте. В последнее время иезуиты обнаглели до крайности. Я слышала, что нападавшие даже не пытались скрыть своей принадлежности к ордену.

— Да, — подтвердил Филипп. — Видать, они были уверены в своем успехе и хотели, чтобы весь мир знал, какая участь уготована их врагам. Полагаю, это нападение было задумано, как предупреждение для всех остальных. Инморте наверняка известно, что на переговорах в Памплоне будет обсуждаться вопрос об отлучении его ордена от церкви.

— Давно пора это сделать, — одобрительно произнесла Маргарита. — Будь моя воля, я бы их всех... Нет, вы вы только представьте — этот ублюдок де Барейро еще имел наглость проситься в зачинщики турнира.

— Вот как! И что же ответил ваш отец?

— Конечно, отказал. Вернее, он просто проигнорировал его письмо. Но можно не сомневаться, что это иезуитское отродье все равно заявится на турнир и постарается испортить праздник. Если он победит, это станет настоящей катастрофой.

— Не волнуйтесь, принцесса, — успокоил ее Филипп. — Я не позволю ему это сделать.

Последние слова он произнес немного рассеянно. Его внимание уже переключилось на группу из трех человек, мимо которых они как раз проходили. Это были Симон, Габриель и Матильда. Признав в Габриеле земляка, девушка бойко тараторила по-франсийски; тот страшно смущался и отвечал ей односложными фразами. Симон, как мог, старался приободрить друга.

— Что вы так смотрите на Матильду? — с внезапно возникшим подозрением спросила Маргарита.

— Очаровательное дитя, — сдержанно ответил Филипп.

— И, боюсь, вы уже положили на нее глаз, — вздохнула принцесса. — Да и она явно неравнодушна к вам. Когда пришла от вас, была так взволнована, а глаза ее очень странно блестели... Впрочем, не ей одной вы вскружили здесь голову.

— А кому еще?

— Мне, например.

— Это следует понимать как комплимент?

— Ну... Можете считать это авансом.

Филипп шутливо поклонился:

— Благодарю вас за комплимент, сударыня. Я принимаю ваш аванс и обещаю при первой же возможности его отработать.

Маргарита кокетливо взглянула на него и томным голосом произнесла:

— Давайте присядем, мой принц. Я немного устала.

Она расположилась на обитом мягким плюшем диване и взмахом руки отогнала прочь карлика-шута и двух фрейлин, не нашедших себе кавалеров. Филипп сел рядом с ней — и, как бы невзначай, гораздо ближе, чем это предписывалось правилами приличия. Но Маргарита не отстранилась. Мало того, она еще чуть-чуть придвинулась к нему, и их ноги соприкоснулись.

— Так я жду ответа на комплемент, — сказала она млея.

— А я обязан отвечать?

— Разумеется, нет. Но правила хорошего тона требуют...

— Ах, правила... Ну, это другое дело. И что вы хотите услышать?

— Что я тоже вскружила вам голову. Что вы чуточку влюблены в меня.

— Но это неправда!

— Разве я не нравлюсь вам?

— Нравитесь. Но я не влюблен в вас.

— Однако намерены жениться на мне.

— Не намерен, а просто женюсь. Без всяких намерений. Вас что-то не устраивает?

Маргарита раздраженно хмыкнула.

— Да нет, что вы! — саркастически произнесла она. — Все прекрасно. Вы не любите меня и, тем не менее, собираетесь жениться. Ведь это в порядке вещей — вступать в брак без любви.

— Конечно, в порядке вещей, — с непроницаемым видом ответил Филипп. — В нашем кругу все браки заключаются по расчету, а что до любви, то затем и существуют любовники и любовницы — чтобы любить их и чтобы они любили вас. Вот поманите к себе виконта Иверо и спросите у него о любви. Держу пари, что в ответ он сразу бросится целовать ваши ножки, которые, я полагаю, вполне заслуживают такого с ними обращения. — Последние его слова сопровождались откровенно раздевающим взглядом.