Принц и чудовище (СИ)

      Достав сотку из кармана, я с опаской вручил чудо техники, на котором точно также тайком был снят Глеб. Довольно-таки хорошо снят, между прочим, я вообще гордился этой фоткой, потому что он на ней получился просто лапочкой.

      — Ахренеть, это у вас с папой наследственное, да? Он даже хуже чем я, это же натуральное чудовище.

      — Он красивый.

      — У него глаза нет, и шрам на пол-лица, — внимательно рассматривая фото, перебил меня отец.

      — Он милый, прекратите смотреть на внешность. А какой он нежный с первоклассниками и, вообще, с детьми, он хороший, он за три года даже ни с кем не пререкался и никому ни разу не нагрубил. Как можно судить вот так, лишь взглянув. Вы же даже не видели, как он улыбается.

      По тому как отца передернуло, я понял, что он и не хотел бы это увидеть. А у меня на глазах чуть ли не выступили слезы. Да, мой альфа необычен, он такой же по комплекции, как и отец. Всего одиннадцатый класс, а его рост уже был под два метра, такой же широкий в плечах и суровый в лице, вот только его лицо это отдельная тайна. На лице действительно был шрам, который шел от закрытого повязкой глаза до уголка губ. Откуда шрам и почему глаз перевязан, никто не знал, но факт остается фактом, Глеба побаивались с того момента, как он зашел в наш класс на девятом году обучения.

      — Стоп, стоп, стоп, отставить истерику, — хватая меня за плечи и легонько встряхивая, отчаянно произносит отец и прижимает меня к своей груди. — У тебя течка?

      — Начнется завтра, наверно, не меняй тему.

      — А давай ты приведешь его познакомиться с нами? — после слов отца, смешок ожидаемо вырвался из меня. — Ясно, ты у нас не такой смелый, как папа, я должен был догадаться.

      — Так, большое и маленькое чудовища, марш на кухню, а тебе, Ром, совет: просто поговори и признайся ему, — прервал нас папа, заглядывая в зал.

      Голубые джинсы, белая футболка, черный джемпер и тонкая, два раза оплетенная вокруг шеи, серебряная цепочка, люблю субботу — день свободной формы. Может потому, что я был уверен в своем внешнем виде, или потому, что в классе было слишком мало народа, но, зайдя в класс, я сразу же нашел взглядом Глеба и улыбнулся ему. Что именно я сделал, дошло до меня только в тот момент, когда он вопросительно поднял бровь над единственным голубым глазом и ухмыльнулся уголком губ.

      — Вот черт, — бормотание было негромкое, но оно описывало все мое состояние. — Надо признаться.

      После первого урока пришло волнение. После второго я осознал, что я трус. На третьем уроке в животе порхали бабочки от волнения. На четвертом сердце рухнуло вниз, когда до меня дошло, что я так и не положил валентинку для Глеба в коробку для валентинок, это я осознал, когда в класс вошли несколько учеников и понесли по партам эти долбаные куски картона. Пятый урок — каляка маляка в моей тетради процветает, я так же посчитал, что сорок две валентинки адресованные мне, это ни много ни мало, а где-то пятьсот рублей. Шестой урок — полная апатия, я так и не поговорил с ним.

      — Роман, с тобой все хорошо? — из задумчивости меня вывел голос нашей классной, которая объясняла в десятый раз, как мы должны себя вести на дискотеке, что проводилась сегодня в школе.

      — Нет, простите, вы можете вычеркнуть мое имя из списков, — ответил я усталым голосом.

      "Трус", — одно смс от папы, и меня будто молнией пробивает, и это я трус, да? Я? Ну отлично.

      "Если он твой истинный, поверь мне, он тоже об этом знает", — а вот это сообщение уже от отца.

      "Трус, трус, трус", — опять папа омега.

      "Если бы не твой папа, не факт, что мы с ним были бы вместе", — смс от отца, они что рядышком там сидят?

      "Вызови свое чудовище на смертный бой. Ты же принц, это твое предназначение", — очередное смс от папы, и это смс первое, что вызывает во мне улыбку и смешок.

      "Напиши ему записку, позови поговорить. Не позорь своего папу", — опять отец.

      "Я все понял, и я на уроке, хватит мне строчить, работайте", — написав смс, я быстро разослал его папе и отцу и убрал телефон в карман.

      Еще пять минут на обдумывание ситуации, и я вырываю листок из тетради и пишу одно короткое сообщение. "После уроков на лестнице около спортзала, буду ждать один час. Холодный Принц вызывает на смертный бой".

      Пройти мимо Глеба и кинуть ему записку в пиджак — проще простого, а вот просидеть еще один урок — смерти подобно. Я просто уверен, что он поймет, что это я прислал ему записку, так скажем, это мое прозвище в школе. Принц, потому что красив и недоступен, холодный, потому что за одиннадцать лет школы я ни с кем не встречался. До восьмого меня это не интересовало, а после пришел Глеб, и мне тем более на всех фиолетово.

***

      Всего тридцать минут спустя, лестничная площадка около спорт зала.

      — И это я трус? Я? Да что же это за такое, впервые в жизни решил признаться в любви, и меня так банально кинули.