Принц Теней

Остальное я прочитал быстро, задыхаясь от боли и раскаяния, и нашел страницы, на которых он описывал, как ходил к ведьме. На одном листе он записал какие-то стихи, но я не смог разобрать их туманный, безумный смысл. А в конце странными чернилами были написаны простые слова:

ПРОКЛЯТИЕ НА ДОМ КАПУЛЕТТИ.

ПРОКЛЯТИЕ НА ДОМ ТОГО, КТО ВЫДАЛ НАС.

Значит, это и была вторая часть проклятия, о которой говорила ведьма… проклятие, написанное его собственной рукой… и я вдруг понял, что чернила, которыми написаны эти слова, имеют странный и знакомый запах.

Кровь.

Я отшатнулся, чувствуя в этих стройных и четких строчках, написанных его рукой, угрозу. Значит, вот где таилась погибель, которую он наслал не только на Капулетти, но и на Монтекки. «Проклятие на оба ваши дома»… Он хотел проклясть Розалину и всех ее родственников, но вместо этого проклятие рикошетом попало в Веронику и всех Монтекки.

И Ромео.

Я закрыл дневник, задул свечу, взвалил на плечи узел с небогатым скарбом, оставшимся от Меркуцио, и унес все это домой, где бросил дневник в огонь, наблюдая, как его проклятие превращается в пепел. Не целиком – на данный момент отменено было две трети.

В той печальной коллекции, которую я собрал, не хватало одной очень важной вещи – третьей части проклятия… четок, которые он снял с тела Томассо.

«Я раздал его вещи нищим и кое-что отнес в храм» – так сказал его отец.

Значит, четки попали в храм.

Писарь епископа Пьетро был молодым и очень старательным: вскрыв замок на двери кабинета в личной резиденции епископа, я нашел весьма подробные записи о том, что было передано сюда из дома Орделаффи. Этот список наглядно демонстрировал степень раскаяния отца Меркуцио: в нем фигурировали дорогие гобелены, отсутствие которых я заметил, и горы тканей и серебра. Также в нем были перечислены бесценные книги Меркуцио, которые тот много лет собирал, а еще «драгоценности и реликвии юноши, ныне почившего в Бозе».

Но ничего не было сказано о том, где эти вещи хранятся.

Сегодня вечером я снова был Принцем Теней, одетым в серое и черное и с маской на лице, чтобы меня не узнали.

Епископ спал наверху, в мягкой постели, вторую половину которой занимала женщина, несмотря на все религиозные предписания и законы Церкви. Его слуги устроились не столь удобно, и у них не было такой приятной компании, но тоже все спали, поэтому я мог делать свою работу спокойно.

Я взломал замок на железной двери, ведущей в глубокое подземелье, и как будто попал в сказочную пещеру с сокровищами: золото, серебро, драгоценные камни и украшения всех видов… это был рай для вора, но сегодня я не взял ничего, хотя, конечно, сокровища подземелья приносили мало пользы голодающим беднякам. В другой раз я могу вернуться и поучить этого богатого святошу любви к Господу и состраданию к малым сим.

Я искал, пока не нашел сундук с вензелем Орделаффи, открыл крышку и увидел все то, что отец Меркуцио счел возможным отдать Церкви во искупление собственных грехов, – все личные вещи Меркуцио.

Смотреть на это было невыносимо грустно. Его серебряный гребень был тут, и бритва, слишком ценная, чтобы пользоваться ею ежедневно… несколько перстней. Его книги… абсолютно все, что имело хоть какую-то материальную ценность.

И четки.

Я взял их в руки, сердце у меня забилось от радости, но радость эта была недолгой: это были, несомненно, четки, которые семья Орделаффи подарила Меркуцио на конфирмацию. На них стояло клеймо Орделаффи, и они были слишком дорогими для студента семинарии не слишком высокого происхождения, каким был друг Меркуцио.

А больше здесь ничего не было. Где бы ни были эти четки, ясно было одно: ни в доме Меркуцио, ни в церкви их нет. Может быть, они у вдовы Меркуцио? Нет, прочитав дневник Меркуцио, я не мог себе представить, что бедная девочка захочет оставить себе на память что-либо об их совместной жизни.

Но где же тогда?

Я оглядел сверкающую сокровищницу и от разочарования и злости пнул стену – с такой силой, что у меня наверняка остался синяк. Я просто не представлял, где искать дальше – следов не было.

Неудачно повернувшись по дороге к двери, я задел высокую стопку серебряных тарелок, и они с грохотом полетели на пол. Теперь мне нужно было бежать, и как можно скорее: слуги наверняка проснулись от такого шума. Я выскочил наружу и юркнул под лестницу, в тень, потому что на ступеньках уже показался огонек свечи и послышались взволнованные голоса. Появились двое слуг епископа, вооруженные дубинками, и у одного из них на поясе был кинжал. Они бросились к двери и тревожно вскрикнули, увидев, что замок сломан. Один из них побежал за стражей, а второй вошел внутрь в поисках следов вора.