Принц Теней

Попытки опознать меня закончились, как только вошли стражники. Епископ сообщил им, что поймал неуловимого вора, известного также как Принц Теней. И предъявил в качестве доказательства окровавленную маску. Капитан стражи перехватил веревку, которой я был связан, и справедливо рассудил, что казнить меня немедленно не стоит. Он попытался поставить меня на ноги, но я безвольно обмяк, словно тюфяк, набитый соломой, несмотря на все его тычки и проклятия, и в конце концов ему пришлось приказать своим людям нести меня. Веревку с моей шеи сняли, хотя руки у меня были по-прежнему связаны. Я был свободен почти – но недостаточно.

– Скажите герцогу, что я с большим удовольствием буду присутствовать на казни этого мерзавца и плюну на его болтающееся в петле тело! – сказал епископ в полном соответствии с христианским милосердием, и меня понесли к выходу из его резиденции, на тихую ночную улицу.

Я выжидал удобного момента.

Стражник нес меня, перекинув через плечо, и пока он шагал по улицам, я незаметно вытянул у него из ножен кинжал и осторожно перерезал веревки, которыми были связаны мои руки. Но не шевелился до тех пор, пока мы не вышли на улицу, примыкавшую к дворцу Маффеи. Теперь мы были очень близко к площади Синьории, а оттуда рукой подать было до резиденции герцога Эскала во дворце Подеста. А уж он-то точно узнал бы меня в лицо, сколько бы крови на нем ни было и каким бы распухшим ни казался мой нос.

Мой носильщик был обманут моей мнимой неподвижностью и обмороком: он лишь слегка придерживал меня рукой за спину и даже не почувствовал, как я вытаскиваю его кинжал. Когда он занес ногу для очередного шага, я неожиданно сильно дернулся, он споткнулся, потерял равновесие и уронил меня на землю. Я вскочил на ноги и помчался с огромной скоростью в арку между домами, на другую улицу. Эту улицу я знал очень хорошо, знал и то, что там между домами существует очень удобное место, где можно подпрыгнуть и с легкостью взобраться по стене наверх, на крышу.

Я так и сделал, взяв кинжал в зубы, пулей взлетел на крышу и распластался там, замерев и прислушиваясь к нарастающему шуму погони. В переулок ворвались стражники, но тут же остановились, не понимая, куда дальше бежать. От шума проснулись обитатели ближайших домов, и из окон понеслись брань, проклятия и стук закрываемых ставен, но солдаты забарабанили в двери, намереваясь искать меня по домам.

– Прекратите, болваны! – заревел их командир. – Он предпочитает крыши!

Они казались озадаченными, но один из жильцов спустился узнать, что происходит, а потом пошел за лестницей.

Мне нужно было уходить, но я знал, что, стоит мне двинуться с места, они заметят меня: ночь была безоблачной, и луна светила очень ярко. Крыша была простой и плоской – слишком плоской, чтобы я мог рассчитывать пробраться по ней незамеченным. А стоит им меня увидеть – они уже не выпустят меня из лап.

Вдруг откуда ни возьмись внизу появилась худая юношеская фигура в рваном плаще и чудной помятой шляпе – мальчишка указывал в противоположный конец улицы и кричал хриплым и в то же время высоким голосом:

– Вор! Вор! Вон туда побежал!

Он появился как раз в тот момент, когда солдаты уже приставляли лестницу к стене, готовясь лезть на крышу. Я подался чуть вперед, чтобы столкнуть ее в случае необходимости, но это не понадобилось: стражники немедленно воспользовались подсказкой и с рвением бросились в ту сторону, куда указывал юный оборванец. Последнему из солдат все же хватило ума схватить его за шиворот и как следует встряхнуть:

– Если врешь, тем хуже для тебя!

Солдат пинком отшвырнул мальчишку в сторону и присоединился к остальным в погоне за призраком.

Я быстро спустился по лестнице – раз уж она все равно была здесь! – и подбежал к пареньку, который потирал ушибленную шею. Лунный свет упал на его лицо, а из-под его нелепой шляпы выбились и танцевали на ветру черные непослушные локоны…

Это был никакой не мальчишка.

Это была Розалина!

У меня не было времени размышлять или удивляться: я схватил ее за руку и поволок за собой в направлении, обратном тому, куда побежали солдаты. Ее рука была на ощупь совсем не такая, как у мужчины, пусть даже и мальчика: не мускулистая – и все же сильная. Впереди замаячила церковь Санта-Мария-Антика, и я потащил ее туда. Сердце у меня неистово колотилось, буквально выскакивая из груди, я забыл про все свои ушибы и раны, хотя они, конечно, давали о себе знать, и довольно ощутимо.

Я утянул ее в тень и сбросил с ее головы нелепую шляпу, которая покатилась по мостовой. На фоне белого туфа и красного кирпича стен она казалась сейчас выше, и мужское платье странным образом было ей к лицу, хотя волосы рассыпались по плечам. Она часто дышала, глаза у нее поблескивали, отражая лунный свет. И губы тоже поблескивали.

Я схватил было ее за плечи, но, решив, что обращаюсь с ней слишком грубо, я тут же ослабил хватку.