Принц Теней

– Бегите, – предложил я и придвинулся ближе, глядя ему в глаза. – Возьмите все деньги, которые мы получили за краденое золото и драгоценности, и уезжайте подальше. Всегда есть выход, Меркуцио. Ты должен его найти.

– Так ты, оказывается, воровал для меня – а вовсе не ради выгоды и чести? – усмехнулся Меркуцио и покачал головой. – Я мог бы бежать, но мой друг… он, я думаю, слишком робок. Верона – вот все, что он знает и любит… кроме меня. Я умолял его бежать со мной – мы могли бы стать пилигримами и отправиться в паломничество, но… но он не сможет. У тебя щедрое, благородное сердце. Я люблю тебя за это, Бенволио, но мое сердце тоже принадлежит этому городу.

– Тогда откажись, – сказал я. – Откажись от этой девушки. Откажись от женитьбы.

– Если я так сделаю – я погублю ее, как если бы ударил ее ножом, – ответил он. – Ты же знаешь, если девицу отвергает жених, это только ее позор. Она будет обречена: это погубит и ее, и честь ее отца.

Он был прав. Мы жили в мире, который основывался на понятиях чести, и нельзя было нарушить обещание без ужасных последствий. Менее порядочный человек, чем мой друг, возможно, наплевал бы на девушку, на ее семью – но Меркуцио не был негодяем. Он не мог позволить себе сделать этот мир, полный печалей и горестей, еще хуже – он скорее принес бы в жертву свою запретную любовь, в которой никому не мог признаться, чем заставил бы страдать тех, кто ни в чем не виноват.

Но от этого ему не было менее больно.

– Если ты передумаешь, – сказал я, – мое золото – твое золото. Знай это.

– Я знаю, – ответил он и пожал мне руку, а потом обнял меня. – Я знаю.

Я пробыл с ним, пока не начало светать, потом выскользнул на сумеречную улицу. Дома меня ждали постель, хорошенько прогретая горячими кирпичами, и сонный слуга, который следил за тем, чтобы я окунулся почти в летнее тепло и проспал до самого утра.

Но мой сон был тревожным: мне снилась кровь, и влажные поцелуи женщины, и свечи, отбрасывающие золотые блики на кожу этой женщины. Темные глаза, которые отталкивали и притягивали одновременно.

Розалина.

Грядущий день нес беду, гибель и смерть.

Неприятности начались с громкого стука в мою дверь. Я спал не больше двух часов, а Бальтазар и того меньше: с трудом разлепив красные от недосыпа глаза, он встал и, зевая, открыл дверь.

– Синьор, вашему кузену нездорови… – он пытался остановить Ромео на пороге, но тот просто отпихнул его и ворвался в комнату.

– Меркуцио! – крикнул он и с силой отдернул полог моей кровати. – Он ушел от меня после мессы, и я заметил, что за ним следят: думаю, что это был слуга из его собственного дома. Вставай же, Бен! Вставай!

Я вскочил, хватая и натягивая то, что попалось под руку, – мятую льняную сорочку, рукава которой знавали лучшие времена. Я не стал тратить время на камзол, натянул поверх сорочки кожаную безрукавку и надел свободные штаны длиной до щиколотки, как у простолюдина.

– Переоденься, – приказал я Ромео. – Никаких цветов Монтекки. Бальтазар, дай ему что-нибудь менее заметное. И побыстрее.

Бальтазар бросился к сундукам, чтобы найти подходящую одежду, а Ромео начал расстегивать многочисленные застежки на своем камзоле Монтекки. Штаны годились – они были темного цвета. Я отобрал у него слишком узнаваемый кинжал и меч и дал ему хорошее, но простое оружие из своих запасов. Мы одевались быстро и в напряженном молчании – все слишком боялись опоздать. Если Меркуцио преследовал кто-то из его врагов, чтобы вонзить меч ему в грудь, – это было одно дело… но если за ним следил кто-то из дома Орделаффи – значит, надвигалась большая беда. Он никогда не позволял слугам таскаться за ним, с самого детства, он с нами объединился и сошелся не только потому, что нам было хорошо вместе – но и чтобы заставить свою семью избавить его от подобного преследования. Было странно и тревожно, что они вдруг почувствовали необходимость следить за его приходами и уходами.

Мы бегом спустились в холл, промчались мимо остолбеневших слуг и уже в дверях столкнулись лицом к лицу с моей сестрой Вероникой и ее вечно хихикающими, хитрыми, испорченными подружками, – они возвращались с рынка. В одной из этих подруг я узнал девушку из семьи Орделаффи, кузину Меркуцио.

Вероника сделала шаг назад и начала обмахиваться веером, а ее подруги таращились на нас, охваченные новым приступом неудержимого хихикания.

– Что ж, – произнесла Вероника, – мне кажется, для костюмированного бала еще слишком рано, почему тогда вы оделись как крестьяне?..

Ромео оттолкнул ее, и Вероника издала протестующий и гневный писк, когда он скользнул мимо нее. Она в ярости повернулась ко мне, сузив глаза.

– Торопитесь найти своего дорогого дружка? – осведомилась она. Хихиканье тут же прекратилось, как по приказу. – Его семья тоже ищет его. Где бы он мог быть, как ты думаешь? И что бы ему делать таким ранним утром в лесу – почему он там прячется?