Принцесса крови

Если бы Валентина Висконти не боялась кары Господней, то приняла бы яд. Зная о похождениях Людовика, она принимала его таким, каким он был, и безоглядно любила. Когда-то их роман был одним из самых ярких романов в королевстве. Валентина Висконти числилась самой желанной невестой в Европе, ее приданое было огромным, красота — необыкновенной, а природный ум и богатство души считались выше всяких похвал. Правда, она была кузиной своего жениха, и для свадьбы им понадобилось разрешение папы римского.

При дворе Валентина сразу приобрела огромный вес — ей помогали врожденный интеллект, утонченность вкусов, способность вести беседу на нескольких европейских языках и умение играть на арфе. А главное… ее присутствие благотворно сказывалось на самочувствие короля. Это замечали все придворные. Да и безумный король, когда приходил в норму, не отпускал ее от себя! Он млел от одного ее голоса! Изабелла Баварская бесновалась. У нее не было талантов Валентины Висконти, она уступала ей в красоте. И потом, мать Валентины была французской принцессой, дочерью короля! Двор все более влюблялся в ненавистную итальянку…

В одно из продолжительных умственных затмений своего мужа, Изабелла Баварская, заручившись поддержкой бургундского лагеря, обвинила Валентину в колдовстве и черной магии.

— Она насылает порчу на моего мужа — вашего короля! — на Королевском Совете во всеуслышание заявила двадцатипятилетняя королева Изабелла Баварская. — Карл Шестой, милостью Господа король Франции, зависим от нее! Она пользуется его болезнью! Но это еще не все! Она пыталась отравить моего мальчика, дофина, яблоком, пропитанным ядом!

Дофину и впрямь тогда не здоровилось. Нанося удар по Валентине Висконти, бургундцы били по Людовику Орлеанскому, в то время не ладившему с ревнивой королевой. В перспективе они надеялись совсем избавиться от него…

Людовику ничего не оставалось, как пойти на компромисс. Он согласился отстранить свою жену от двора, а позже Валентине Висконти пришлось уехать и дальше — на Луару.

Изабелла Баварская торжествовала…

И если теперь, в 1407 году, что и объединяло двух женщин, двоюродных сестер, ровесниц, так это общая скорбь — о потерянном любовнике, друге и муже. Одна горевала в Париже, во дворце Барбетт, другая — в Шатонёф-сюр-Луар, на землях, принадлежащих Орлеанскому дому.

Карл Орлеанский вошел в покои матери потрясенным и сраженным страшной вестью. Это был удар ножом в спину, но не смертельный — с этим ножом ему предстояло жить дальше! Помнить об этом и мучиться болью — каждую минуту, во сне и наяву. Валентина держала на руках четырехгодовалого светловолосого мальчика. Он улыбался, не понимая, что к чему. Мальчиком был незаконнорожденный сын Людовика Орлеанского и Мариетты д, Ангьен, фрейлины королевы и лучшей танцовщицы, прозванной при дворе «красавицей с короткими волосами», которую не смог пропустить любвеобильный герцог. Два года назад Мариетта внезапно умерла, и Людовик привез сына доброй жене — Валентине Висконти. «Какой ангелочек! — воскликнула она. — Можно подумать, что его у меня украли. — Тогда она взглянула на мужа. — Я с радостью стану ему матерью!» Она взяла мальчика на воспитание и ничем не отличала его от своих детей. Кроху звали просто — Жан, Орлеанский Бастард[9].

Со слезами на глазах Карл бросился к матери и упал перед ней на колени.

— Какое горе, Карл, — только и смогла проговорить она.

— Матушка, Господи, матушка, — уткнувшись лицом в ее колени, повторял юный герцог.

Весть о том, что убийство Людовика Орлеанского подстроено его бургундским кузеном, уже стремительно распространялась по Франции.

— Мы поедем к королю и потребуем отмщения, — стараясь совладать с чувствами, понимая, что нужно быть сильной, гордо проговорила Валентина. — Карл Шестой услышит меня!

6

Добравшись до города Лилля, Жан Бургундский отдышался. Там же, в Лилле, он собрал всех своих вассалов. Они рукоплескали своему сюзерену. Что могло быть похвальнее, чем убить Людовика Орлеанского? Одним ударом отсечь голову грозному противнику!

И тогда Жан Бургундский задумался: а чего он, собственно, боится? Король — безумен, королева — уязвима. Он найдет на нее управу — слишком много водится за ней грехов! Есть еще Карл Орлеанский и Валентина Висконти. Но его дядюшка герцог Беррийский и весь двор будут на стороне сильного.

А он — сильная сторона!

Жан Бургундский вызвал к себе францисканского богослова Жана Пети, известного своими победоносными дискуссиями.

— Я хочу не только королевского прощения, — сказал он богослову, — но оправдания! — Аппетиты его к тому времени уже разгулялись не на шутку. — Франция должна поблагодарить меня за то, что я избавил ее от тирана, желавшего не только расправиться со своим братом, законным королем, но уничтожить его детей и сесть на его трон! — Жан Бургундский весело развел руками. — Ваша работа будет вознаграждена поистине с королевской щедростью! Главное, — мрачнея, добавил он, — вам должны поверить, мэтр Пети!

Францисканец поклонился.