Принцесса Лиза, которая прилетела на воздушном шаре

– Нельзя говорить «какого-то». Упоминая имя его превосходительства господина Дракончика, надо так и говорить «его превосходительство господин Дракончик».

– Извините, – сказал Мастер, – мы не знали ни про его превосходительство господина Дракончика, ни про вашу Шипучую башню. Мы хотим найти машинку времени…

– Это к делу не относится, – сказал Ужак. – У вас есть возражения по поводу тайного проникновения на прикоттеджную территорию?

– Есть возражение! – крикнул Ножик, который устал бороться с магнитом и оставил это бесполезное занятие. – Мы сюда открыто пришли, как все – по дороге. Нас люди в чебуречной видели, как мы заходили и ни от кого не прятались. Спросите у них – они подтвердят. Спросите хотя бы Лягурчика или официантку.

Секретарь вопросительно посмотрела на судью, Ужак одобрительно кивнул в ответ, и Шариковая Ручка громко спросила, обращаясь к присутствующим:

– Есть в зале Лягурчик, официантка или кто-то ещё, кто видел подсудимых в чебуречной «Луноход»?

По рядам зрителей прокатился тихий ропот, но никто не отозвался.

– Свидетелей нет, – сказал Ужак и стукнул молотком.

– У меня есть свидетель, – подал голос Клейстер. – Прошу вызвать Шмеля Егора.

Раздалось густое жужжание и на площадку перед судебным креслом приземлился мохнатый шмель.

– Прошу привести свидетеля к присяге, – сказал Ужак.

Секретарь налила в небольшой стаканчик шипучки из кувшина. Шмель с удовольствием выпил и подняв лапку со стаканчиком вверх торжественно сказал:

– Клянусь говорить только правду и ничего кроме правды, иначе не пить мне никогда благословенной ш-ш-шипучки.

– Свидетель, что вы можете сказать о подсудимых?

– Я их видел ночью, когда они переправлялись ч-ч-через ручей.

– Значит, вы подтверждаете, что они тайно в темноте проникли на нашу территорию.

– Подтверж-ж-ждаю.

– Возражения есть? – спросил Ужак обвиняемых.

– Вообще-то нет… – ответил Мастер.

– Обвинение принимается. Позовите второго свидетеля.

На площадку перед судьёй вышли не один, а сразу два человека – Солт-энд-Пеппер. Они также выпили по стаканчику шипучки и поклялись говорить только правду и ничего кроме правды.

– Что вы можете сказать суду по существу дела? – спросил Ужак.

– Мы обеспечивали проверку документов, а вот этот, – они указали на Ножика, – начал оказывать нам сопротивление при помощи деревянной скамейки. А вон тот, – они указали на Брегета, – начал ему помогать. Для задержания пришлось применить спецсредство. Там ещё другие были в количестве трёх злодеев. На них спецсредство не подействовало. Пришлось их связать верёвкой.

– Значит вы подтверждаете, что было оказано групповое сопротивление представителям власти при исполнении ими служебных обязанностей?

– Подтверждаем.

– Что скажете в своё оправдание, голубчики?

Ножик молчал. Возразить ему в принципе было нечего – всё было так, как рассказали свидетели.

– Адвокат, а почему вы молчите? – обратился судья к согнутой в дугу женщине, которая сидела напротив обвинителя.

Она встала со своего стульчика, попыталась распрямиться, но не смогла. Некогда мягкая кожа от старости загрубела, а стежки крепких толстых ниток сжались и потеряли прежнюю упругость. В молодости адвокат работала ручкой у большой хозяйственной сумки и занималась доставкой продуктов из сельского магазина на кухню коттеджа. От тяжёлой работы петельки, которыми она соединялась с сумкой перетёрлись и оборвались. Ручку отправили на чердак к другим старым вещам, ожидать счастливого момента, когда их наконец починят или приспособят к какому-нибудь полезному делу. Но, к сожалению, этого не случилось, и ей пришлось налаживать свою жизнь, как говорится, с нуля.

Так как ничего другого кроме как ходить в магазин за покупками Ручка не умела, она решила освоить новую престижную и главное хорошо оплачиваемую профессию. Ручке повезло – рядом с ней на чердаке пылился «Справочник юриста» в картонном переплёте. Он-то и помог бывшей домохозяйке получить уважаемую должность адвоката Ничейно-островского суда.

При устройстве на работу Ручке пришлось сменить имя, чтобы её не путали с Шариковой Ручкой – секретарём суда. Заполняя бланк служебной анкеты, в графе «имя» она написала – Бретелька, а в графе «фамилия» – Лямкина. Но время, похоже, высушило не только её кожу с нитками, но и ту часть небольшого мозга, которая отвечала за память. Ручка сразу же забыла, что написала в анкете, и постоянно путала, как её зовут на самом деле: Бретелька Лямкина, или Лямка Бретелькина. Но судью Ужака это нисколько не смущало. Разговаривая с адвокатом, он никогда не называл Бретельку-Лямку по имени, а больше ни с кем одинокая женщина не общалась.

– Я не молчу, ваша честь, я собираюсь с мыслями, – ответила Лямка.

– Ну и поведайте их суду. Что вы можете сказать в защиту обвиняемых?

– Я считаю, ваша честь, что их ужасному преступлению, – она ткнула своим кривым пальцем в направлении узников, – нет оправдания. И поэтому я отказываюсь говорить что-то в их защиту.

– Как это отказываюсь? – закричал Ножик. – Адвокат должен защищать!

– Не вижу смягчающих обстоятельств, – ответила Лямка.