Принцессы не прощаются

- Кого? Давай! - я с энтузиазмом отрыла твой телефон, лежащий под папками, и протянула.

- Тех, кто в этих анкетах перечеркнут.

- Ммм... дай угадаю? Саня, Саня, Дэн, Олег?

- Именно!

- А кто твой друг с которым ты говоришь? Он тут есть?

Ты, к счастью, не выглядел расстроенным. Наоборот, улыбнулся ещё шире и покачал головой. Я так боялась, что и тот самый “единственный”, тоже из расстрельного списка. Тогда бы твоей вере в человеческое было самое время навсегда пошатнуться и я бы поняла. Смотрела бы вместе с тобой, как катится с обрыва прицеп с “верой в людей”, обняв за талию и грустно махала платочком.

 Я не пессимистка. Но уверена, что нельзя в “веру” бесконечно верить. Предел наступает рано или поздно и мы возводим новые храмы. Перестаём ходить в старые церкви и ставить свечки предавшим нас святым. Это временно, появляются новые, но вот эти месяцы поиска других ориентиров — пустота, абсолютная чёрная сосущая силы тишь в душе, в которую некуда приткнуться.

- Вот ей я первой и позвоню!

- Ей?

- Не ревнуй! Лучше найди в этом доме ещё пару тройку бутылок вина и закажи пиццы, - ты набрал номер и дождался ответа. - Привет, баб! Приедешь ко мне? Подружка... ну давай с подружкой! Окей, жду!

***

 Твои друзья примчались почти сразу, мне показалось, что намного быстрее, чем это вообще возможно, если только вы не живёте в соседнем районе. Причём пришли все одновременно, как показывают только в ситкомах, когда толпа народа заваливается в квартиру к другу с китайской едой, а потом они все синхронно сразу готовы есть. А, ну да, ещё такое канает в “Иронии Судьбы”.

 В жизни гости приходят нудно, долго и в ожидании следующего повисает, порой, неловкая тишина.

 Мы с тобой сидели на диване, мои ноги были на твоих коленях и ты касался моих пальцев, дёргая за них и улыбался сам себе, будто играл не с женскими ступнями, а с котёнком.

 Играл какой-то ужасно неизвестный мне мюзикл, в котором восточные мотивы сменялись неожиданным хип-хопом и я не понимала кто в здравом уме это наворотил, а ты явно знал каждый трек.

 Двери распахнулись и четверо твоих утят показались на уроке.

 — Привет! — почти хором поздоровались они и кинулись ко мне, как к… родной. — Мы бабулю нашли во дворе! — сказал один из них.

 — И пиццу! — сказал другой.

 — И где она?

 — Пицца? Вот!

 — Бабуля!

 — А, она там с девчонкой какой-то, сейчас войдут. Эй, Саня подвинься, ты бабуле войти не даёшь!

 И в дом вошла твоя бабуля и моя… баб Мотя. И нет, это не были две старушки, а вполне себе одна, а следом и подружка её. Люся.

Глава двадцать девятая. Большая игра старенького человечка

Три мелких пакета. У Ивановой А.П. — мелкий пакет,

у Ивановой Л.П. — мелкий пакет.

У Ивановой П.Л. — мелкий пакет. Понимаете?

Так вот. Три Ивановых, три посылки. Так у вас трек-номер, видимо, и перепутали! А дальше одно за другое… И ваш мелкий пакет и тот, что для Ивановой П.Л - вообще по весу одинаковые, упакованы одинаково. Она до сих пор стоит вон, только молодой человек-то уже расписался и забрал вашу…

А вот Ивановой А.П. вообще не повезло…

(Эпизод “Страсти на почте” глава “Иванова-Иванова-Иванова)

Иванова Л. П. — это я.

Иванова П. Л. — это твоя бабушка, за которую ты получал посылки.

Иванова А.П. — это несуществующий заказчик “Алиэкспресса”, который бы ничего не забрал, потому что всё это один большой фарс.

 — Баб Мотя? — хмуро спросила я.

 — Пришло время снимать маски, — улыбнулась баб Мотя, снимая шубку. Ей тут же кинулся помогать один из твоих друзей.

 Люся равнодушно смотрела на происходящее, а потом пошла и уселась в кресло, уткнувшись в телефон.

 — Ты то что такая спокойная? — спросила я сестру, а она пожала плечами.

 — Я в теме, потом покричишь, лады?

 — В какой теме? — я ещё ничего не понимала, а ты, кажется, прощался с тележкой “вера в людей”.

 — Почему моя бабушка вдруг “баб Мотя”? — спросил ты.

 — Ну, чтоб никто не догадался! — махнула рукой она. — Мальчики, откройте-ка винца бабушке.

 Твои друзья кивнули, и началась суета. Стали носить тарелки, коробки пиццы, бокалы и бутылки, а мне хотелось, чтобы мир остановился и кто-нибудь объяснил уже, что стряслось. Твоя бабушка-моя соседка убавила звук, и села в кресло, которое ей прикатили “мальчики”, взяла бокал вина, второй протянула мне.

 — Ну не смотри так, — попросила она. — Матильда — это мой псевдоним! Я, конечно, не актриса там и не певица, но псевдоним-то мне можно? Что в этом такого, вообще? Итак! Я ваша бабушка-купидон! — пропела баб Мотя-не Мотя.

 — Кто-кто?

 — Бабушка-Купидон! Рассказать вам историю?

 — Рассказывай уже.

 Твой голос был глух и мрачен, и я мечтала тебя пожалеть, но не могла понять до сих пор, не обманули ли во всей этой истории и меня заодно.

 — Это всё с вашей встречей… это я придумала! — гордо объявила она. Ясно не понимая в чём проблема, твоя бабушка улыбалась во все тридцать два винира и гордо поднимала сама за себя бокал.