Принцессы не прощаются

В спальне было тихо и темно, я сидела на краешке кровати и смотрела, как падает на подоконник белоснежная крупа. Нет, в нашей истории не было драматичных расставаний. Она была нежной и новогодней до самого конца. Ты вошёл в комнату, сел напротив меня на колени и улыбнувшись протянул ко мне руки.

 — Тихо так, — сказала я.

 — Тихо. Слушай, крошечный мой человек, — шепнул ты, — я не стану говорить, как мне жаль что у меня семья творит дичь за дичью, но это же всё ужасно смешно, разве нет?

 — Смешно, — согласилась я.

 В тот момент я ужасно удивлялась, как вообще ты мне на голову свалился. Внутри кипело и бурлило ощущение восторга от того, что ты сидишь напротив и зовёшь меня “своим человеком”, я на самом деле, без шуток поражалась твоему характеру, твоей силе и доброте. И тому, что люди для тебя — особенные, потому их и так мало.

 Создалось впечатление, что ты по натуре коллекционер. Эдакий ценитель рода человеческого и в твоём шкафу, залюбленные и ухоженные, стоят только самые лучшие экземпляры.

 Вот тут четыре фигурки с бирочкой “друзья”, они для кого-то ничего не стоят, а тебе они дороги. Никто в них ничего, может, и не видит, а ты знаешь, как они хороши. Что-то вроде домашнего вина, которое делает какой-нибудь деревенский дядюшка. Семья в восторге, а прожжёные сомелье воротят нос.

 Рядом с фигурками друзей — королева коллекции. Бабушка. Она как бутылка плотного густого “Шираза”. Слишком изысканная и крепкая, чтобы любой мог оценить её прелесть. А ты — можешь. Потому что знаешь, что хоть большинство и воротит нос, сказав, что “Ламбруска” или, прости господи, “Санто Стефано” куда приятнее, твоя бутылка “Шираза” — королева коллекции. И ты с упоением будешь разбирать её на полутона.

 Там же, на полке, пожалуй Люся. Дерзкий молодёжный романчик, выбранный из сотни других. Он насмешит людей, которые посмотрят и скривятся: “Почитал бы Кафку али Коэлью, а не это бульварное чтиво!”

 А то, что их Кафка и Коэлья уже попса, а то что растащили по цитатам, распиарили, сняли в кино и поставили в театре, обезличили и обесточили, превратили в затёртое до дыр — вот это и есть твоя правда о чужом мнении. А у тебя на полке глупый молодой и молодёжный романчик, потому что… свежий. Потому что не дешёвый и не глупый, хоть на его обложке и красуется весёлая блондиночка в короне, а название — сущая провокация. И что? Ему, романчику, так веселее. Рассчитывать на тех и только на тех, кто откроет и начнёт читать.

 А я что же?

Не буду о себе.

Ты коллекционер того, что я всегда искала. Безразличный ко многому яркому или псевдо-интеллектуальному, ценитель. А я всю жизнь как-будто стремилась в твою коллекцию. Готовилась. И жила просто для себя, чтобы достигать внутренней гармонии всякий раз, когда чувствую себя в своей тарелке, чтобы эта гармония, которую якобы никто не может обрести, была со мной всегда и в момент нашей встречи ничего меня не пошатнуло и не снесло с пути.

 — Ты не переживай, мне совсем не страшно из-за всего, что тут напроисходило. Веришь?

 — Нет. Поверить не могу, что ты ещё не сбежала с криками и воплями. Правда.

 — Ну-ну, была бы неуверенной в себе дурой — непременно убежала. Но, милый, я знаю, что стою того, чтобы меня полюбили. Не из-за пары подстроенных встреч. Тш-тш, не спорь, — я усадила тебя обратно, потому что твои глаза зажглись невероятным светом, а руки дёрнулись к моей талии. Я не то возмутила, не то возбудила тебя словом “полюбили”. — Так вот. Я по-началу сомневалась из-за того, что ты всё решаешь, а я не у дел. Я понимаю почему. Я ощутила слабость и незащищённость из-за собственного зарождающегося чувства к тебе. Это нормально, как всё новое — это пугает. Потом ты сказал мне, что хочешь моего участия, и знаешь что? Я поняла, что ты мне доверяешь. А доверие — лучше признания. Ты. Доверил. Мне. Себя. Всё что произошло и произойдёт после — только детали. Я знаю себя и знаю, что ты так просто от меня не отделаешься. Я уверена, что ты серьёзен, когда обнимаешь меня, что ты серьёзен, когда вот так как сейчас смотришь на меня.

 — Хочешь, влюбимся в друг друга по уши… — прошептал ты, прижимаясь лбом к моему колену, будто дал присягу своей королеве. — Лид, я очень чётко сейчас осознаю, что хочу, чтобы ты была рядом примерно всегда. Не потому, что семья у меня дурная, не из-за бабушки или чего-то подобного. Просто, когда я тебя встретил меня поразило именно это. Твоя уверенность, твоё чёткое понимание, что делать со своей жизнью. Ты была такой смелой. Гармоничной, да… верно. Вечная и абсолютная гармония с собой.

 — Тебе её нехватает.

 — Не хватает.

 — Я научу. Первым делом — избавиться от престарелых кукловодов.

 — И освободить от них Люсю и Илью, этот дедов заход — просто дичь какая-то!

 — Ага. И духи мне верни.

 — Не, рано. Ты ещё можешь сбежать, — рассмеялся ты и твоё горячее дыхание скользнуло по внутренней стороне моего бедра.

 — Егор?

 — М?

 — Я хочу тебе честно признаться, что я вот это всё не просто так. Я правда влюбилась.