Принцип Парето

– Вот интересно, Лена. По моим сведениям, вы ещё недавно были замужем за другим человеком. И в свидетельстве о рождении отцом ребёнка значился именно он. Ошибка или вы обманывали мужа долгое время? – взгляд Шакала загорается в предвкушении удачной провокации.

И точно – Шакал. Прав Островский. Но сейчас во мне кипит обида, и я не против, чтобы Воронов передал Роме подробности сегодняшней беседы. К родному ребёнку он относился не лучше, чем к посторонним.

– Ни то, ни другое, – не сразу нахожусь, что ответить. – У нас с Костей глубокая и драматичная история любви. Но теперь мы вместе, а дочка находится рядом с настоящим отцом.

– Семья воссоединилась, – показная радость Парето умиляет, но я знаю, для чего это представление.

– Что ж, надеюсь, что теперь, Константин Сергеевич, вы будете посвящать всё свободное время семье. Есть проблемы, которые не стоят вашего внимания. Сосредоточьтесь на прекрасной жене и дочке, – скалится мэр, обращаясь к Косте. – Ведь близкие всегда страдают в первую очередь… от недостатка внимания. – Хищный оскал и интонация определяют скрытый подтекст паузы в предложении. Явная угроза Островскому. Если он ошибётся, пострадаем мы с Тасей.

– Анатолий Владимирович, непременно воспользуюсь вашим советом.

Разговор тухнет. Зарецкий в сопровождении зятя и дочери покидает ресторан. Смотрю в окно, где Рита активно жестикулирует перед лицом Воронова. Вероятно, настолько вспыльчива, что её терпения хватило только на то, чтобы выйти за дверь.

– Ты – маленькая язва, – обнимает меня Костя.

– Не могу создать ему крупных проблем, как вы, но если жена спустит на него всех собак, припоминая мои слова, а тесть добавит, я получу удовлетворение.

– И нам пора.

Островский оплачивает счёт, оставляя хорошие чаевые. Своими выпадами, я немного повысила градус его настроения. Сегодня он такой, завтра всё может измениться, вернув привычного Парето.

– Кстати, кто это был?

– Воронов, – уверенно отвечаю. – У мужа другой голос. Отличия практически незаметны для того, кто не знает. Кое-что не даёт мне покоя после рассказа о ревности Риты. Допустим, Рома встанет на место Воронова, сядет за него в тюрьму, а Зарецкая?

– Здесь всё проще простого. Незадолго до финального акта Шакал исчезнет. Возможно, изменит внешность с помощью пластики. Другое имя, правдивая история, подтверждённая фактами, список заслуг, и вот уже у мэра новый помощник, а у Риты новая любовь. Скорбящая вдова, выдержав положенный траур, выйдет замуж.

– Вдова? Вы намерены убить и Рому?

– Нет. Он-то мне как раз и не нужен. Но таких свидетелей, как правило, в живых не оставляют. Где гарантия, что спустя год или два Орлов не проговорится? Где гарантия, что я его не расколю, подослав своего человека в тюрьме? Если бы Воронов исчез и осел в другой стране, плевать на твоего мужа. Но с такой кормушки не соскакивают. Только не Шакал. Слишком жадный.

– Почему всё так сложно? – откидываюсь на сиденье и закрываю глаза, не в силах разобраться в замысловатых хитросплетениях.

– Потому что одни желают мести. Другие – выжить, во что бы то ни стало.

Внутри мучительно щемит. Понимаю, что затеянная Островским игра завершится независимо от появления в его жизни нас с Тасей. Не знаю, что сказать Косте, чтобы он изменил планы, и хотя бы попытался наладить свою жизнь без оглядки на прошлое. Но ему откровенно плевать на мои желания. Будь я на его месте, давно бы махнула рукой и создала что-то новое. Мне так кажется. Легко рассуждать, когда это не твои страхи. Поворачиваю голову, внимательно его рассматривая. Мысли о будущем волнуют меня, и хотелось бы, чтобы и Костя в нём был.

– Месть любой ценой?

– Да, – молниеносный ответ.

– Даже если, цена – я и Тася?

Островский делает глубокий вдох и молчит, отказавшись от комментариев. Но чем больше я думаю о том, во что ввязалась не по своей воле, тем больше переживаю за дочку. В горле стоит противный ком, а перед глазами пелена. Въезжаем на просторную парковку многоэтажного дома, больше похожего на комплекс. Костя останавливается, глушит двигатель, но не выходит из машины.

– В случае проблем у таких людей, как вы, первыми под раздачу попадают близкие. Они средство давления для достижения нужного результата, – начинаю неуверенно, высказывая свои страхи. – Намёк Зарецкого был предельно понятен.

– Я не совершаю ошибок, Лена.

– Просто хочу, чтобы вы помнили: ваша ошибка может стоить нам жизни. Знаю, вас мало трогает моя судьба, но помните, пожалуйста, о Тасе. Ей всего четыре, – не сразу понимаю, что плачу, небрежно смахиваю слёзы ладонью, но упорно хочу достучаться до Островского: – Она слишком маленькая, чтобы понять суть ситуации, в которой мы оказались. Дочка прониклась к вам симпатией с первого дня. Она верит. Почему – не знаю.

Костя наконец покидает машину, открывает передо мной дверь. Выхожу, не спрашивая, где мы и с какой целью приехали. Следую за ним, оказываясь в лифте. Едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Выдержка подводит.

– Лена…