Принцип воина

Раб быстро поклонился и выбежал. Вскоре он вернулся, неся в руке свернутый кольцами толстенный кнут. Увидев его, Таня вздрогнула.

– Этот кнут сделан из бычьей кожи, – сообщил Леодр. – Его удар причиняет жуткую боль и оставляет ужасные следы на теле. Конечно, это снизит твою рыночную стоимость. Зато, пока раны не заживут, ты будешь прекрасным примером для остальных, как плохо быть непокорной. Я не собираюсь возиться с какой-то там рабыней, – он сделал паузу. – Выбирай: снимешь одежду сама или ее снимут с тебя рабы, а потом исполосуют твое тело этим кнутом.

Таня испуганно сглотнула. Всем нутром она чувствовала, что купец не шутит.

– Я разденусь, – прошептала она. – Только не бейте.

Леодр только усмехнулся.

Медленно, словно во сне, Таня развязала и отложила пояс, скинула куртку и остановилась в нерешительности.

– Быстрее, – нетерпеливо приказал Леодр. – Кнут еще здесь.

Таня развязала тесемку, держащую остатки штанов, и сняла их, почувствовав, как мужские похотливые взгляды ощупывают ее еще больше открывшиеся длинные, стройные ноги. Закинув руки за спину, она стянула футболку. По тому, как судорожно сглотнул приказчик и крякнули стоящие у стены мужики, она поняла, что ее красивые упругие груди произвели на них большое впечатление. Таня взялась за резинку трусов, немного помедлила, потом стянула их вниз, сняла, положила на общую кипу одежды и выпрямилась. Прикрываться она даже не пыталась, чтобы не дать Леодру возможности отдать еще один унизительный для нее приказ и тем заработать еще одно очко в их противостоянии. Более того, она вперила взгляд в купца, давая понять, что не боится его и готова к сопротивлению. Шок, вызванный страшным известием, прошел, и она снова была готова к бою. Леодр, похоже, все понял и принял вызов.

– Вполне, – протянул он, обходя девушку и по-хозяйски оглядывая ее с ног до головы. Ни тени похоти ни в его глазах, ни в голосе не было. Он просто осматривал товар, как осматривал бы корову или отрез сукна. – Не то чтобы красавица, конечно. Но, думаю, потраченное она окупит. Приступай, Кимора.

Старуха медленно приблизилась к Тане, бормоча:

– Ну, давай, милая, посмотрим тебя. Ко мне наклонись, – корявыми пальцами она заставила Таню открыть рот. – Эх, зубки все на месте, белые да здоровые. Это хорошо. А теперь ножки-то раздвинь.

Закусив губу, чтобы не выдать своих чувств стоном или всхлипом, Таня подчинилась. Старуха приступила к осмотру.

– Не девка, – проворчала она. – Но никаких признаков стыдных болезней нет.

– Давно прелюбодействовала в последний раз? – спросил Леодр.

Подвергаться гинекологическому осмотру в присутствии стольких мужчин было стыдно, но этот вопрос окончательно добил Таню. Кровь резко прилила к ее лицу.

– Два месяца назад, – выдавила она.

– Значит, чистая, – махнул рукой купец. – Пошли. Как ее подготовить к продаже, после решу.

Он повернулся и вышел. За ним к выходу потянулись и остальные. Один из рабов на ходу прихватил с собой Танину одежду. Впрочем, сейчас это не показалось девушке самым страшным. Все пережитое за этот день снова обрушилось на нее с новой силой, она рухнула на кучу соломы и разрыдалась.

Глава двадцать вторая, о судьбе невольницы

Таня проснулась. Она лежала на деревянной кровати без перины в маленькой комнатке с зарешеченным окном. На ней была короткая туника из грубой материи, практически бесформенный мешок с разрезами для головы и рук. Эту одежду вчера кинул ей раб, принесший еду – жиденькую бобовую похлебку. Бросив ей одежду и поставив миску, он ненадолго задержался, разглядывая свернувшуюся на соломе обнаженную рабыню, а потом вышел, не сказав ни слова. К этому моменту Таню уже сильно мучили холод и голод, поэтому, как только дверь закрылась, она быстро натянула на себя тунику и жадно выпила похлебку. Голод отступил, но скудная одежда не могла защитить от холода. Вскоре девушка снова стучала зубами и растирала кожу, покрывшуюся пупырышками. Когда она пыталась сойти с охапки соломы, булыжники буквально обжигали стужей ее босые ступни. Физические упражнения приносили облегчение лишь на время. Муки были настолько нестерпимы, что даже вытеснили из сознания невольницы мысли о своей горькой судьбе и гибели учителя. А вскоре вернулся и голод, усилив пытку.

Лишь когда свет за окном начал угасать, свидетельствуя о наступлении вечера, дверь снова открылась, и в комнату вошла Кимора в сопровождении одного из рабов, который присутствовал при осмотре Тани днем.

– Ну что, милая, – прошамкала она, – нравится Леодра гостеприимство?

Таня ничего не ответила. Она сидела, обхватив руками колени, и лишь исподлобья посмотрела на старуху.

– Да ты сама виновата, – продолжила старуха. – Была бы покладистей, в холоде и голоде не сидела бы. Ну да ладно, Леодр на тебя не серчает. Так, урок преподал на будущее. Ну, пошли.