Принуждение к миру

Когда Каракол остался далеко позади, дорога, которая постепенно стала похожа на испытательный полигон для вездеходов, привела их к небольшому горному селению, живущему своей неторопливой, патриархальной жизнью. Отсюда, отпустив автобус и «Газель», спецназовцы, погрузив на себя все то, что до этого несли колеса фургона, двинулись в глубь гор. Несмотря на уговоры гостеприимных жителей селения остаться на отдых хотя бы до завтра (куда идти, если дело уже к вечеру?), «барсы» решили: уж если экстрим, так экстрим.

Поднимаясь вслед за проводником все выше и выше по склонам гор, парни вдруг начали понимать, что действительно не так уж и неправа была старая студенческая песенка, уверяющая в том, что умный в гору не пойдет. Здесь расстояние измерялось не километрами, а часами пути. Вскоре, по мере приближения к все еще заснеженным альпийским лугам, пришлось надевать на себя настоящую зимнюю одежду. А затем, когда луга с уже подтаявшими, сочащимися водой мелкими пластами снега остались позади, на горном перевале, куда они поднялись незадолго до заката, в лицо внезапно дохнул колючий ледяной ветер, от которого у них перехватило дыхание.

Первый ночлег Романчук наметил в небольшой, заснеженной котловинке между двух, для Тянь-Шаня не очень высоких, горных вершин. Установив три десятиместные палатки, которые бойцы несли по очереди, и приготовив ужин на таганках, горевших таблетками сухого горючего, распространявшего аммиачную вонь, «барсы» начали готовиться ко сну. Забравшись в спальные мешки, взвод, измученный дорогой, мгновенно уснул, за исключением караульных, которые с оружием в руках охраняли сон своих товарищей. Незадолго до этого Лавров по рации связался с дежурным батальона и сообщил, что взвод уже на маршруте и первый день прошел без происшествий.

Утром, ровно в шесть, выбравшийся из палатки Лавров громко скомандовал самое ненавистное для жаждущих поспать «еще хоть бы минуточку»:

– Подъем!

Затем на морозном ветерке он провел физзарядку и распорядился выполнить тот минимум утренних процедур, которые необходимо было выполнять даже в формальном порядке, чтобы, невзирая ни на какие трудности, не одичать и не опуститься. Потом завтрак и – снова в дорогу, среди огромных, покрытых снежными шапками валунов, вдоль края коварных расщелин, через продуваемые морозным ветром перевалы…

Путь оказался настолько непростым, что большинство спецназовцев от запредельной усталости примолкли и шли молча, сопровождаемые лишь шарканьем и топотом ног да посвистыванием морозного ветра. Только теперь до них вдруг дошло, что такое настоящий экстрим, когда каждый вдох – как глоток жизни, а каждый новый шаг – как подвиг.

Даже Лавров, будучи закаленным долгими путешествиями в экстремальных условиях, к концу этого дня почувствовал, что и у него ноги словно налились свинцом. Один лишь Дмитрий, выносливый, как лось, выглядел вполне бодрым. Хотя наравне со всеми – так же, как и Андрей, он нес и свой вещмешок со спальником, и общие пожитки группы, при всем том, что постоянно шел первым по обледенелым камням и по сугробам порой выше пояса.

Но уже на третий день пути, втянувшись в это изматывающее путешествие по «долинам и взгорьям», где уже чувствовался некоторый недостаток кислорода, «барсы» несколько повеселели, и в цепочке снова послышались смех и подначки. На одном из привалов, одобрительно усмехнувшись в ответ на чье-то залихватское предложение «не обходить вон ту гору, а сразу штурмонуть ее вершину», Дмитрий заметил:

– Ожили, хлопчики? Это хорошо… Значит, характер есть. Иные после первого же дня пути зарекаются в горы соваться. А что касается вершины… Это, ребята, совсем другой класс работы. У нас маршрут самый что ни на есть щадящий. А если еще и в гору полезть, тогда сегодняшние трудности покажутся просто смешными. Уж поверьте на слово человеку, который побывал на всех высших точках Тянь-Шаня и Памира. Мы с вашим взводным… ну, с капитаном Токтогуловым, в одной связке ходили на пик Победы.

Как оказалось, «барсы» впервые слышали о том, что их непосредственный командир в свое время участвовал в восхождениях на вершины.

Этим же днем произошло и первое за всю дорогу ЧП. Эльчиев, который после обеда шел замыкающим, попал правой ногой в трещину, а левая некстати соскользнула по обледенелому камню… Услышав вскрик, к парню, сидящему на снегу с искаженным от боли лицом, подбежали Лавров и Романчук.

Дмитрий, ощупав голень Эльчиева, с досадой констатировал:

– Перелом обеих берцовых. Хорошо еще, закрытый…

– Вот, блин, нелегкая-то! – Андрей с досадой хлопнул руками. – Его надо срочно в больницу. Теперь придется сходить с маршрута… Тут есть вблизи хоть какое-нибудь село?