Принуждение к миру

От уреза воды закричали эскимосы-охотники.

Геологи вскочили, бросились к обрыву скалы, нависающей над заливом. За ними замешкавшийся Кожухин и Наталья.

Водяная капля над остатками островка в центре залива подрагивала и качалась, брызжа фейерверками крохотных радуг от преломлявшихся в ней солнечных лучей. А на склоне Опухоли, обращённом к берегу, горел огненный глаз, медленно расплываясь облачком тающих нитей.

– «Глаз Аппалувика», – пробормотал Мирослав.

– Ты ещё не нашёл объяснения этому явлению? – поинтересовался Веллер-Махно.

– Только мистические, – скривил губы Мирослав. – Здесь работает какая-то другая физика, отрицающая старые законы. Либо магия. Недаром же эскимосы утверждают, что Аппалувик выходит из пещер раз в год, чтобы вправить людям мозги. Мы много чего натворили на Чукотке, особенно после открытия на шельфе газовых месторождений, вот демон и вылез, чтобы выгнать нас отсюда.

– Ты же учёный, – укоризненно качнул головой Дядька, – а рассуждаешь как школяр, начитавшийся фантастики. Все эти сказки про подземных духов – только отражение страхов древних аборигенов.

– Не только, – тихо проговорила Наталья, завороженная язычками радужных высверков Опухоли. – Мы не знаем, что происходит, а древние легенды иногда реальнее действительности и научных законов.

– Ты что же, веришь в этого… Апульвика? – прищурился Химчук.

– Моя вера здесь ни при чём. Посмотрите на эту гору. Она реальна! До неё можно дотронуться рукой. А причиной её появления может быть как неизвестный физический процесс, так и неизвестная магия.

Мужчины замолчали, по-новому глядя на бликующую каплю Опухоли.

– Тьфу ты! – опомнился Дядька. – Заворожила! Что вы все заладили: магия да магия! Нету никакой магии, есть только то, что мы можем увидеть и пощупать. Я сроду ни в какие сказки не верил.

– Принципиально? – хмыкнул Химчук.

– Да, если хочешь, принципиально. Ни одна сказка ещё никому не помогла. В жизни важен прагматизм, а не вера в волшебство, и тогда все будут нормально жить.

– Это цинизм, а не прагматизм.

– Цинизм принципов, – усмехнулся Веллер-Махно, – мало влияет на иллюзии отдельных индивидуумов. Лично я в сказки верил, что не помешало мне закончить институт и воспитать троих сыновей. А теперь, судари мои, пьём чай, кто хочет, и спать. Почти десять уже.

Он кинул взгляд на успокоившуюся Опухоль, спрыгнул с бугра на каменную складку, направляясь к лагерю.

За ним потянулись геологи.

Мирослав тоже побрёл к палаткам, потом заметил, что Наталья осталась, и вернулся к обрыву.

– Ты чего не идёшь?

– Смотрю, – так же тихо сказала девушка, завороженно глядя на водяную гору. – Там внутри что-то есть… я чувствую…

– Что? – Мирослав напряг зрение, но ничего особенного не увидел.

– Не знаю… что-то странное… плавает в глубине… не наше…

– Что значит не наше?

– Ну, как бы не земное… не могу объяснить.

– Слушай, а что, если это пришельцы? – загорелся Мирослав.

– Что – пришельцы?

– Высадились здесь? Не на космическом корабле, а из каких-то других измерений? Я читал, что на Земле существует древняя цивилизация, живущая в четвёртом измерении, а все эти НЛО и непознанные явления природы – по сути проявления её деятельности.

– Вот это уж точно сказки, – слабо улыбнулась Наталья.

– Почему сказки? Об этом пишут очень известные учёные, серьёзные уфологи теории разработали. Вдруг Опухоль – тоже какой-то прорыв в нашу реальность из параллельного мира?

– Опухоль выдавилась из пещеры.

– Ну, значит, параллельщики живут под землёй.

– Ты не оригинален. Я интересовалась местной космогонией и мифами, так вот эскимосы, чукчи, эвены и другие малые народы удивительно солидарны в описании каких-то существ, живущих в этих местах под землёй. Вдруг это и в самом деле одичавшие потомки древних народов, когда-то населявших Север?

– Гиперборейцев, что ли? – пренебрежительно отмахнулся Мирослав. – О них много пишут, но вряд ли кто-то всерьёз занимался исследованием гиперборейской истории.

– Людям рано знать правду.

– Почему?

– Потому что любое знание они способны повернуть во вред другим. Иди спать.

– А ты?

– Я ещё постою здесь.

Мирослав потоптался рядом, косясь на загадочный девичий профиль, выглядевший чеканно бронзовым на фоне закатного зеленоватого неба. Захотелось сказать что-нибудь важное, значимое, чтобы она обратила внимание, поняла и оценила его ум.

Однако секунды таяли, а в голову ничего путного не приходило.

Тогда он брякнул:

– Можно, я тебя поцелую?

Рассеянно-задумчивое лицо девушки стало печальным. Она посмотрела на него как на мальчишку.

– Зачем?

– Ну… – Он покраснел, не зная, что ответить. – Просто так…

– Просто так не надо.

– Ладно, я пошёл.

– Иди.

Мирослав, злясь на себя, испытывая смущение и неловкость, зашагал со скалы в низину. Оглянулся. И душа вдруг отозвалась звоном на тонкий девичий силуэт на обрыве, очень одинокий и сиротливый, полный странного ожидания.

А ведь она всегда казалась ему решительной особой, уверенной в себе и знающей цену всему на свете. Так, может быть, не так уж она и счастлива?

– Эй, Ромео, – послышался из палатки ворчливый голос Дядьки, – один вернулся?

– Один, – буркнул он.