Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг

И это еще не все. С благословения умиравшего Советского Союза под водительством Соединенных Штатов несколько европейских государств пустились в разрушительную атаку на Ирак в ответ на вторжение Ирака в Кувейт. Тем временем Европейское сообщество еще на несколько шагов приблизилось к экономическому объединению, когда пограничные государства — включая и те, которые еще недавно были социалистическими — вступили в острую борьбу за вступление в ЕС. По размаху, скорости и взаимовлиянию эти изменения напоминали важнейшие преобразования в системе европейских государств, которые обыкновенно происходили после урегулирований в завершение громадных войн, как в 1815–1818, 1918–1921 и 1945–1948 гг. Казалось, что холодная война

— это не просто метафора.

Как же эти изменения были между собой связаны, если они были связаны? Без сомнения, центральная ось соединяла три структуры: американское государство, советское государство и Европейское сообщество. Имея несопоставимые и несравнимые экономические базы, США и Советы в течение 40 лет строили свою внешнюю политику вокруг военного и политического соперничества друг с другом. Вторжение обеих сторон в Афганистан (американцев в виде поддержки партизанской оппозиции режиму, за которым стояли Советы, Советов в виде финансовой помощи и прямой интервенции) продемонстрировало, что американцы могут заблокировать победу Советов, если прямо не насадить проамериканский режим, истощая при этом финансы Советов, людские ресурсы, боевой дух и военный престиж.

Придя в 1985 г. к власти, Михаил Горбачев не только начал подготовку к выводу войск из Афганистана. Он еще дальше развернул демилитаризацию Советского Союза, перейдя к политике прекращения репрессий против диссидентов в странах Варшавского пакта, а также переводя советскую экономику с производства военной продукции на производство гражданской продукции. И хотя эта новая политика ударила по военному и партийному истеблишменту и по разведке Советского Союза, но она же позволила большинству стран бывшего Советского блока думать о вступлении в Европейское сообщество, что было для них желательно. Одновременно новая политика быстро и решительно ослабила советских коллаборационистов в Польше, Чехословакии, Эстонии, Латвии, Литве и других регионах вдоль западных границ СССР. Когда Горбачев отказался от военной интервенции против тех, кто угрожал сателлитным режимам СССР в этой зоне, оппозиции быстро мобилизовались.

И в остальных государствах и других образованиях (не воспользовавшихся открывшимися возможностями сразу) росла потребность в автономии и независимости. Лидеры союзных республик и этнических групп бывшего СССР взывали к помощи других государств, повторяя магическую формулу национального самоопределения. Так, Эстония, Литва и Латвия быстро вышли еще из Советского Союза. Позднее Словения, Хорватия и Босния–Герцеговина также заручились международной поддержкой при выходе из Югославии.

В своей собственной потрясенной стране Горбачев столкнулся с оппозицией не только военных, интеллигенции и партийного истеблишмента, положение которых он подорвал, но еще двух других важных групп. К первой принадлежали конкурирующие группы националистов и псевдонационалистов из разных административных районов бывшего СССР: Грузии, Осетии, Молдавии, Нагорного Карабаха и даже Ленинграда. Вторая состояла из непрочной сети экономических и политических реформаторов, которые со временем сплотились вокруг Бориса Ельцина, бывшего московского партийного босса. Огромное разнообразие мнений и проведение сомнительных выборов во вновь созданный Съезд народных депутатов — придавали реформаторам уверенность и сплачивали их между собой. В августе 1991 г. члены старого истеблишмента предприняли попытку государственного переворота, но потерпели поражение из–за измены военных и дружного противостояния реформаторов, включая Ельцина. В завершение этих событий Горбачев оставил свой пост, Ельцин стал действительным национальным лидером как глава Российской Федерации, а СССР распался номинально на соединенные в конфедерацию республики, при решительно отделившихся балтийских государствах. Не только закончилась холодная война, но и одна из супердержав (того времени) лежала растертой в пыль.

В далекой перспективе, если мы в своих построениях правы, с прекращением враждебности холодной войны уменьшится и давление на неевропейские страны, побуждающее их блокироваться с великими державами. А те, в свою очередь, их вооружают в обмен на товары и политическую поддержку, содействуют установлению или поддержке военных режимов и вмешиваются в гражданские войны по всему миру. Также ускорится распад государственной системы европейцев, сложившейся за века патримониализма, брокеража и создания национальных государств. Системы, которая затем, в XIX—XX вв., была навязана по всему миру. В таком случае перед миром возникнет беспрецедентная возможность мирного преобразования.