Приобретут весь мир

Теперь они могли свободно говорить об ужасной вещи, которая шла за морем. Ланни считал её одним из великих событий истории, которая сейчас вершится. Но его спутница сказала: «Я не могу думать ни о чем, кроме убитых молодых людях, и детях и стариков похороненных или сожженных заживо».

«История — ужасная вещь, какой бы момент ее вы ни взяли», — ответил он. — «но некоторые моменты хуже других, и некоторые из них влияют лучше или хуже на длительные периоды времени. Поражение испанской Армады позволило нам иметь Шекспира и свободу совести, а также парламенты и конституции — все, что Англия означает для вас и меня. В этой битве будет решаться, будет ли дальше существовать Англия, или ее детей научат ходить гусиным шагом и хайлить Гитлера».

— Я знаю, мне нужно бороться с собой, чтобы это помнить. Как это происходит?

— Я читаю отчеты и наблюдаю, что дневные налёты становятся реже, а ночные налёты чаще. Это признание неудачи со стороны немцев. Они потеряли целых двести самолетов в один дневной рейд, и они не могут этого выдержать.

— Но ночные рейды могут уничтожить Лондон!

— Они намного менее эффективны, потому что невозможно выбрать цели. Совершенно бесполезно сбрасывать бомбы на Хампстед-Хит (лесопарк на северной возвышенной окраине Лондона, известен праздничными ярмарками с аттракционами) или в Темзу.

— Но в конечном счете…

— Это один из вопросов, которые нужно решить — будет ли конечный счёт. Британцы разработают методы защиты от любой формы атаки, если у них будет достаточно времени.

— Какая защита может быть против бомб, падающих из темноты?

— Все это очень секретно, и я могу только ловить намеки. Немецкие бомбардировщики вызывают пожары в стратегических местах днем, а затем используют их в качестве целей ночью. Британцы обманывают их, зажигая большие костры недалеко от города. Может вы заметили, что не так много слышите о прожекторах, потому что они выдают местоположение города. Мне говорят, что у англичан есть электронное устройство, которое определяет высоту самолетов в темноте, поэтому они могут поставить заграждения и поймать в них много врагов. Чем больше их придет, тем больше будет поражено. Я слышал намеки на то, что они разработали ночные истребители, которые используют те же электронные инструменты. Будьте уверены, все ученые на их стороне.

— О, Боже, разве мы никогда не увидим тот день, когда наука не будет работать на массовые разрушения?

Таков был разговор мужчин и женщин в эти дни. У мужчин по большей части были мысли о победе в жесткой борьбе. Но женщины думали о своих сыновьях и любимых или о других женщинах. Ланни заметил: «У меня была подруга, немецкая социалистка, которую убили нацисты. У нее была фраза: 'Это плохое время, чтобы родиться'»

V

В одной из многочисленных деревень они свернули к южному берегу. И увидев океан, Ланни остановил машину. Вдали был прекрасный каменистый пейзаж с зарослями деревьев, и среди них виднелась часть строения, достаточно большого, чтобы быть больницей или гостиницей. Ланни указал и сказал: «Я думал, что вас может развлечь зрелище того, где я жил долгое время, время от времени. Впервые я вижу это за несколько лет».

«Что это?» — спросила она, и он сказал ей: «Это называется Шор Эйкрс (Прибрежные гектары), а я бывало говорил, что это должно называться Прибрежными километрами». Здание было построено покойным Джоном Парамаунтом Барнсом, коммунальным королём Чикаго, о котором вы, возможно, слышали».

«Ой!» — сказала она с извинением. «Я не думала, что это частная резиденция».

«Она была моей», — улыбнулся он. — «Позже я забрал дворец в Париже, а затем виллу по соседству с замком в Англии. Затем Ирма забрала замок и графа, который владел им».

«Должно быть, это была странная жизнь», — ответила она. Была ли она немного потрясена, потому что он привез ее сюда и поднял эту тему? Дама из Балтимора, которая была строго воспитана, постоянно была шокирована событиями, с которыми она столкнулась в Нью-Йорке, не говоря уже о Берлине и Французской Ривьере. Однако она сказала себе, что сначала она писательница, а уже потом поборница этикета.

Ланни, который узнал о Балтиморе в детстве через старую миссис Салли Ли Сибли, мать Эмили Чэттерсворт, и мог читать ее мысли. Он сказал: «Это история, которая может быть ценна для вас как местный колорит. Это то, что публика съест с удовольствием».

Если бы она действительно была на работе, она бы сказала: «Расскажите мне сейчас же». Вместо этого она заметила: «Мне трудно представить, что вы были счастливы в этом очень экстравагантном мире».

— Я не был счастлив, но я всегда был покладистым человеком, и я позволил дамам руководить мною. Они говорили мне, что я самый счастливый человек на земле, и я пытался поверить, что это так. Только четыре года прошли с тех пор, как я прекратил, но, похоже, что прошёл век. У меня теперь есть другой босс — мужчина. Я должен делать то, что мне говорят, и у меня нет собственной жизни.