Приподнявшие завесу. Карельский инцидент

Гимольские «аборигены» прозвали меня «столица», норовя при каждой встрече раскрутить на выпивку. Мне только это и было нужно.

Как-то вечером, мне удалось затесаться в компанию трех местных гуляк. Среди пьяного угара и невероятной ругани, иногда проскакивали интересные вещи: «Да че тут говорить, мужики», – в перерывах между отрыжками, рассказывал бородатый, с бронзовым от загара лицом мужичок, которого здесь называли Егорычем. – «Места у нас дикие, а городские эти, ты уж извини браток, понаехали за последние года».

«Зачем же?» – спрашивал я как можно безобиднее, стараясь скрыть свой интерес.

«Да знамо зачем», – поддержал разговор, рыжий детина с замутненными глазами. – «На Вотто-Ваару повадились! Приедут: ручонки нежные, все такие мажоры, блядь! В лесу-то никогда небыли, пижоны городские, а бабы некоторые в шортах да в маечках, покуда комары жопу не накусают! Смех! Ты-то ниче, мужик нормальный, а эти…»

«А чего ж тама интересного на горе-то? – бросил я, подстраиваясь под манеру общения этого персонажа.

«Э-э-э не скажи!» – протянул рыжий, грязной рукой ныряя в банку с малосольными огурцами. – «Места дикие, и жути хватает! Уж не раз наши мужики пропадали, да и городские обосрамшись бегали, когда их парень с девкой отбились, три зимы назад. Только кепочку потом и нашли на болоте!»

«Брехня это все мужики. Обычное место», – махнул я рукой разыгрывая недоверие.

«Брехня говоришь?» – вмешался молчавший до сей поры, третий участник пирушки – сутулый тип в старых рейтузах, тельняшке и с огромным бланшем вокруг небритой щеки. – «Ну ты «столица» как тот Фома-Антихрист! Говорят тебе в лесах дело нечисто! Не веришь, сходи к Лехно – старый пень знает поболе нашего! Уразумел?»

«Лехно?» – переспросил я.

«Старик, что живет на отшибе, по ту сторону озера», – объяснил Егорыч. – А вообще: Авенир Валентинович Лехно, понял? Он воевал в этих местах, когда тебя мать еще срать на горшок водила! Найдешь его – сказками накормит по самое небалуйся…»

К этому времени компания, уже порядком захмелевшая, чесала кулаки, явно намечая кутеж с местной братвой. Под благовидным предлогом мне удалось ускользнуть.

Добравшись до своего домика, я ополоснул голову прохладной колодезной водой, чтобы собраться с мыслями и переварить информацию. Я прикидывал, можно ли верить подобным россказням; ведь почти в каждой деревне, существуют страшные истории о пропаже людей, встречах с лешими, русалками и прочей чепухе. Все они составляют неизбежную часть местного фольклора. Но что, если все это правда? При разговоре, я внимательно следил за всеми изменениями в эмоциях моих рассказчиков. Конечно, они все были пьяны в стельку, но не похоже, что врали. Полный решимости разобраться во всем, я положился на удачу.

Следующим моим шагом, стал поиск этого Лехно, которого здесь уважали и побаивались за его нелюдимость и грозный вид: в поселке, до сих пор ходила легенда о том, как он голыми руками задушил взбешенную рысь, которая напала на него в лесной глуши. Послушав «сарафанное радио», я понял, что с тех пор как умерла его супруга, он жил отшельником, в поселке не появлялся, питаясь видимо дарами леса и земли. К вечеру того же дня я нашел его дом.

Моему удивлению не было предела: восьмидесятипятилетний, совершенно седой мужчина, не только сохранил ясность ума, но и остатки былой силы в некогда могучем теле. Когда он пожимал мне руку, я почувствовал кипучую энергию, бьющуюся в этом человеке. Из-под густых, мохнатых бровей, на меня смотрела пара живых внимательных глаз.

Поздоровавшись, старик пригласил меня в дом, единственная комната которого, как оказалось, была забита различными подвешенными на веревочках травами и убогими полками, доверху набитыми различными книгами. Хозяин указал на уютное кресло-качалку возле камина.

Я, согласно легенде, представился бизнесменом, жадным до всякого рода историй и пустился в пространный рассказ о том, как же мне было бы интересно послушать всякие небылицы. Но этот человек, казалось, видит меня насквозь, как через стекло, потому что, выслушав мой треп, он ни слова ни говоря, заглянул прямо мне в глаза. Мне стало не по себе. Мысленно я корил себя за то, что был не вполне естественен. «Не знаю, что у тебя на уме сынок», – усмехнулся старик в бороду. – «А знаю я только одно: не будь у тебя ко мне настоящего интереса, разве ж приперся бы ты ко мне? Много лет никому нет дела до старого вояки. Ты весел на словах, но на лице у тебя скорбь! Ты не юли парень, говори открыто и честно. Гляди ж, и я чем подсоблю».

Вот так он мне и сказал. За долгие месяцы моих скитаний, мне нечасто приходилось доверяться, кому бы то ни было. Но, услышав такую искренность, идущую казалось от всей широкой души, я, почему-то почти не колеблясь, решил открыться этому человеку.

Я честно рассказал ему, что давно разыскиваю место, где было совершено большое зло, и что от результатов моих поисков зависит жизнь моей матери и меня самого.