Приподнявшие завесу. Карельский инцидент

К моему удивлению рассказ вовсе не удивил его. Наоборот, во время повествования он внимательно слушал, хмуря до складок на лбу брови и кивая головой. На мгновение мне даже показалось, что он прошептал что-то.

Когда я закончил он произнес, доставая из духовки глиняный чайник: «Ты посиди здесь сынок, попей покуда вот чаю на травах, а мне с мыслями собраться следует».

Пока я с наслаждением вкушал ароматный отвар, дед прислонил щербатую лестницу, почти вплотную к небольшому лючку в потолке, и взобрался на чердак. Заскрипели половицы, сверху посыпались посеревшие от времени опилки: было слышно, как что-то тяжелое тянут по потолочному настилу. Через минуту, в открытое отверстие высунулась седая голова: «Принимай груз солдатик», – пропыхтел мой новый знакомый.

Я аккуратно принял небольшой, окованный дубовый сундучок и помог ему спуститься.

«Так вот слушай парень», – начал он очень серьезно, отрывая сундучок, когда мы снова расселись у камина. – «Я не ворошил этих бесов уже много лет, но всегда помнил! Это произошло в дни моей молодости, когда я со своими друзьями бил фрицев в этих лесах. Накидай-ка дровишек сынок, и приготовься слушать…»

Так, волею случая, а может благодаря божьей помощи, мне открылась еще одна невероятная история. Я привожу ее здесь в сильно укороченном виде, хотя записал все на диктофон. Просто захоти я перенести его рассказ на бумагу, то получилась бы небольшая книжка, так как просидели мы почти всю ночь.

Вот что мне удалось услышать: во времена второй мировой, Авенир Валентинович, воевал в тех местах с нацистами, в составе бригады командира Вадима Ерохина. Проводя партизанские вылазки, они успешно обороняли северные рубежи от вражеских лазутчиков. Год за годом, однообразие кочевой, таежной жизни, сменяли жаркие схватки с фашистами, но то, что случилось 17 августа 1943 года, всего в восьми милях от пресловутой горы Вотто-Вараа, было настолько странным, что положило начало весьма примечательным событиям в жизни старого солдата. Вспоминая об этом, Авенир Лехно, даже тогда не скрывал собственного удивления.

«… месяцев за семь до того дня, мы вели бои близ одной возвышенности, с высотой метров в двести», – рассказывал он поглаживая бороду. – «Фрицев трудно было выкурить оттуда, поскольку эти засранцы хорошо оборонялись, заняв выгодные высоты. Да и местный рельеф изучили хорошенько. Только наши парни тоже были не промах, это я тебе верно говорю! Мы тогда почти всех перебили, и чтобы не тратить понапрасну бойцов, окружили гору, заняв что-то вроде осадного кольца. Немцам некуда было деваться со склонов, а нам оставалось только ждать, пока они все не сдадутся или подохнут с голода. Тогда-то и начались странности: Данила Кущук – наш снайпер, снял одного фрица, прятавшегося высоко в расселинах. Даня специально стрелял чуть ниже, чтобы камешками посечь ему лицо, а потом хвалился перед нами как снес ему пол-лица! Сутки спустя, немцы предприняли отчаянную попытку прорвать наше кольцо: нескольким удалось сбежать, остальных мы перебили. Но интересно другое. Кущуку, по его словам, пришлось схватиться в рукопашную с тем самым фрицем, в которого он стрелял, и он утверждал, что тот, схватив его за горло, одной рукой приподнял и швырнул о землю! А Даня-то, надо сказать, весил под центнер! Но что его больше всего поразило, так это то, что на немце не было ни царапины! Немец этот, был одним из немногих, кому удалось спастись в тот день.

Ребята уверяли Кущука, что он обознался: в бою мол кровь закипает, да и нервы на пределе, мало ли что померещиться. Говорили мол: «Ты сколько в прицел того фрица видел? Минуту не более…». Мало-помалу дело забылось, хотя мне кажется, что ребятам так и не удалось убедить товарища, как впрочем, внутренне и меня самого. Я знал Данилу с детства, и вот что я тебе скажу парень – померещиться ему не могло! Не таковской он был закваски! И не зря он, после того случая, стал постоянно поглаживать нательный дедов крест».

Случай был действительно загадочный. Ну а 17 августа, случилось нечто еще более примечательное.