Природа плакала в тот день...

Билл еще долго сидел и бормотал какую-то несуразицу, выкуривая сигарету за сигаретой. Он рассказывал Луизе про Юри и Франко, про свои переживания, про отвернувшегося Тома, про то, как ему было плохо, про их ссоры и беды, про Берлин, который он ненавидит, про все свои мысли и надежды, которые он возлагал на эту поездку. По щекам текли слезы. Он хлюпал носом, рвано дышал и временами заикался. Он говорил с ней, как будто она сидит рядом, как будто она спрашивает, а он отвечает, как если бы он был у нее дома и просил вернуться. Говорил до тех пор, пока слезы не высохли, а на душе не стало немного легче, пока его не отпустило. Он обещал ей прийти завтра, перед отъездом, попрощаться. А еще он попросил ее беречь Тома, потому что Том — это всё, что у него есть. И он откуда-то знал, что так оно и будет. Наверное, Георг был прав: Хель — это не всегда смерть, иногда это гибель старого и рождение нового. Сейчас из склепа выходил другой Билл, новый.

Он абсолютно бесцельно шел по вечернему Риму, иногда останавливаясь, чтобы перекурить где-нибудь в укромном месте (не хотелось проблем с итальянским правосудием и штрафа в 500 евро). К концу подходила вторая пачка, во рту было противно, в голове туманно, в душе пусто. Надо снять номер в ближайшем отеле и лечь спать. Ничто так не восстанавливает мозговую деятельность, как крепкий сон. Дьявол! Дерьмо! Какое дерьмо! Что делать? Как сказать Тому? Что ему сказать? Если он вернется без Луизы, то Том будет считать его слабаком, который не может решить элементарной проблемы — уговорить девушку. Если он вернется без Луизы, то Том сам захочет поехать к ней. Поедет и всё узнает. Надо что-то сказать такого, чтобы брат за ней не поехал совершенно точно и при этом не думал, что Луиза его бросила. А именно так он все и воспримет — Биллу не удалось уговорить Луизу вернуться к Тому, стало быть он ей не нужен, не интересен, он ей неприятен, у нее кто-то есть, тот, кто лучше Тома. Как же все сложно… Как теперь выкрутиться из этой ситуации? Луиза должна жить! Черт побери! Она не имеет права умирать! Это бесчеловечно! Это отвратительно, в конце концов!

Перед сном, лежа в маленьком номере, больше похожем на кладовку в их квартире в Гамбурге, с окном, выходящим на выступ в стене в полуметре от самого окна, он пришел к выводу, что Саки мог ошибиться и найти не ту Луизу. Мало ли Луиз на свете? Может это одна из них? Да, пока он не увидит доказательств того, что это та самая Луиза, не успокоится.

За завтраком Билл придумал, как разузнать про девушку. Он отошел от шока и теперь был способен на нечто большее, чем глупые заламывания рук. Идея была простая и гениальная одновременно. Он попросит у мужчины для своего брата фотографию, скажет, что они с Луизой подружились в прошлом году в академии, встречались, потом его брат… Георг! …потом его брат Георг уехал в Германию, и сейчас бы хотел возобновить отношения хотя бы по переписке. Билл должен был передать от него привет и пригласить ее в кафе. Он выстроил целую соболезнующую речь, потренировал перед зеркалом скорбное лицо и печальный взгляд. В целом история выглядела более чем складно. Он решил не произносить имени Тома вообще. На всякий случай. Вдруг Луиза что-то говорила про них, и синьору Мелатто фон Клейсту будет неприятно видеть его в своем доме. А ему очень надо. Очень-очень. К тому же ее фотография — это доказательство для Тома того, что он действительно был у Луизы дома.

Он вылез из такси, покурил для успокоения и подошел к уже знакомой двери с головой льва вместо ручки. Позвонил, борясь с желанием удрать.

— Мне надо с вами поговорить, — произнес спокойно на немецком. Луиза говорила, что в их семье этот язык знают. Он помнит об этом.

Домофон запищал, пропуская его внутрь.

— Синьор Мелатто фон Клейст, — сказал Билл, переступив порог. — Мне очень жаль. Я не знал. Примите мои соболезнования. Для меня самого это такой удар, что… — замолчал, потупившись.

Мужчина молча смотрел на него очень тяжелым взглядом. Билл прогибался под ним, его раздавливало, размазывало по полу. Если бы не важное дело, он бы уже позорно сбежал отсюда.

— Мой старший брат Георг дружил с вашей дочерью, — начал он врать заикающимся голосом. — Они вместе учились. Потом мы с семьей переехали в Германию… Георг просил меня зайти к Луизе, передать привет… Я… зашел… Простите… Брат очень любил ее. Любит… Могу ли я просить вас об одолжении? Могли бы вы дать мне хотя бы одну ее фотографию и какую-нибудь безделушку. Игрушку… Вещь, которая принадлежала Луизе. Это очень важно. У брата ничего не осталось на память о ней… Пожалуйста, не откажите… Это очень важно. Пожалуйста…

Хозяин вздохнул, устало потер глаза, поморщился, как будто голова болит. Билл неожиданно понял, что тот на успокоительном. Скорее всего, еще и на снотворном или каких-то транквилизаторах. Движения замедленные, реакция вялая. Он апатично махнул рукой, приглашая гостя за собой.