Приручить Сатану

Саваофу Теодоровичу повезло, что Ева была не символично настроенным человеком и восприняла данную фразу как шутку.

— Я постараюсь вернуться, — сказала вдруг Ева, неотрывно глядя в два чернильных озера Саваофа Теодоровича. — Или ты постарайся найти меня. Пожалуйста… Иначе я совсем забуду краску этой жизни.

Саваоф Теодорович посерьёзнел, внимательно посмотрел на Еву, словно вглядывался в её душу, а затем его глаза снова потеплели и он скупо улыбнулся.

— Не пройдёт и недели твоего пребывания в Ялте, как ты снова увидишь меня. Обещаю.

Ева посмотрела на часы.

— Мне пора. Увы.

— Увы.

— Поезд завтра в пять утра. Ты не будешь меня провожать, полагаю?

— Хотел бы, правда, хотел. Но не могу.

— Верно, чем чаще видишься, тем больнее расставаться. Передавай всем «привет» и скажи, что я… Хотела бы встретиться с ними снова.

— Со всеми? — лукаво переспросил Саваоф Теодорович.

— Со всеми, кроме мистера Бугимена.

— Да, я заметил, что он тебе не особо понравился. Постараюсь свести на минимум ваше общение. А насчёт остальных не волнуйся: вы ещё встретитесь, обязательно встретитесь.

— Что ж, тогда… Прощай?

— Прощай.

И Ева пошла прочь, дальше по улице, окружённая ярким сияющим и мигающим вихрем светлячков, а Саваоф Теодорович всё стоял и смотрел ей вслед, но она так и не обернулась. Скоро она совсем скрылась из виду; по мере того, как Ева шла по улицам, светлячков становилось всё меньше и меньше, пока они совсем не исчезли, превратившись в маленькие, сверкающие на небе звёзды, только два светящихся жучка проводили её до самого дома, исполняя перед её глазами странный танец, отдалённо напоминающий вальс.

— Так теперь ты пугаешь смертные души? — прозвучал где-то в деревьях знакомый юношеский голос.

— Следил за мной? Добро, — Саваоф Теодорович поднял глаза на вышедшего из кустов Бесовцева. Тот отряхнулся от пыли и обвёл взглядом ярко сияющее «светлячковое» облако.

— Ты поклялся. Богом.

— Не стоит мне указывать на мои ошибки, Даат. Ты знаешь, я этого не люблю.

— Ошибки ли, Люци?

Некоторое время Саваоф Теодорович молчал, глубоко погрузившись в свои мысли, а Бесовцев терпеливо ждал, что скажет его друг.

— И что теперь? — спросил он, когда пауза уж слишком затянулась.

— Что теперь?.. — встрепенувшись, повторил Саваоф Теодорович. — Готовиться, друг мой, к весёлой поездке в Крым!

* «…жалкая привычка сердца!» — цитата из романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»

Глава 22. Заблудившийся трамвай

И всё ж навеки сердце угрюмо,

И трудно дышать, и больно жить…

Машенька, я никогда не думал,

Что можно так любить и грустить!

Н.С. Гумилёв

Над большим городом стремительно, как и любое утро в летнюю пору, наступала заря: где-то далеко-далеко, между сизым небом и чёрной угловатой линией горизонта, вдруг появилась короткая жёлтенькая полоска, окрасившая ещё не проснувшийся город в какой-то неизвестный миру полупрозрачный цвет. Длинные и тонкие ленты облаков, извивавшиеся, словно змеи, на противоположном краю неба, поспешили уползти подальше от пока только готовящегося вставать солнца, чтобы его лучи ни за что не превратили их в камень. Тишина, заполнившая собой буквально всё: все площади, все улицы, все дома, всё пространство между зданиями — заставляла задыхаться от такого непривычного и давно забытого чувства единения с природой; было слышно, как где-то шуршат машины, всё летят и летят куда-то, без остановки, цели и желания, но, закрыв на мгновение глаза, можно было подумать, что это море. Над столицей наступал рассвет.

Ева стояла на пустынной платформе и внимательно вглядывалась туда, где за полудырявым забором, кучей проводов и брошенными заржавевшими вагонами виднелся кусочек оставленного города. Кто знает, вернётся ли она сюда когда-нибудь? Скромная пара чемоданов стояла неподалёку у не самой чистой на свете лавочки и будто вместе с Евой старалась во всех деталях запомнить это волшебное утро на вокзале. Половина пятого утра. Через полчаса с небольшим длинный красивый поезд, важно фыркающий и скрипящий своими механизмами, отправится с этой платформы в захватывающее путешествие и отвезёт её прямо к двери в такое размытое и неопределённое будущее. Но это всё будет потом, а сейчас она стоит на вокзале, смотрит на утреннее сизое небо и ни о чём не думает.

До некоторого времени она была на вокзале одна, но чем ближе подползала длинная стрелка часов к заветной цифре «пять», тем больше людей, сонно жмурясь и зевая, втаскивало на платформу свои огромные тяжёлые чемоданы. Подали поезд; приятный женский голос что-то передал по громкой связи, но Ева благополучно его прослушала.

Вдруг краем глаза она заметила две мужские фигуры, вынырнувшие из тяжёлых дверей вокзала, которые, впрочем, она сразу же узнала; на момент они остановились, внимательно осмотрели толпу на платформах и, узнав Еву, направились к ней.

— Не спится? — вместо приветствия начала Ева, когда близнецы в одинаковых бежевых водолазках подошли ближе.