Пришельцы. Выпуск 2

Кирилл присел рядом. Он увидел, как в лохматой чашечке цветка копался лохматый шмель.

— Не боишься? — Кирилл глазами указал на шмеля. — Они ведь кусаются.

— Это если ему мешать, — со знанием дела ответил маленький разведчик. — А я только смотрю.

— И что интересного увидел?

Мальчишка пожал плечами:

— Я просто думаю: если пчелы собирают нектар, то потом они делают мед. А шмели делают мед?

— Нет, они, скорее всего, нектар просто съедают.

— А откуда ты знаешь? Может, они его просто хорошо прячут? Вот ты знаешь, где живут шмели?

Где живут шмели, Кирилл не знал.

Шмель, изрядно вымазавшись в желтой пыльце, сорвался с цветка и сердито загудел в сторону озера.

— Если за ним быстро побежать, мы бы узнали, где он живет, — сказал мальчишка и поднялся на ноги. Он смотрел снизу вверх, щуря большие серые глаза. Несколько маленьких веснушек проглядывали на переносице вздернутого носа.

— Ну, я думаю, мы за ним не побежим, — Кирилл улыбнулся и показал бидон. — У нас есть более важные дела.

— В нашей комнате целое ведро стоит, — сообщил мальчишка. — Но мы ее почти не пьем: нас баба Саша чаем угощает.

— Так ты, значит, чай любишь? И с вареньем, небось?

— Конечно, — мальчишка заулыбался, показав два больших передних зуба. — Скоро мы ужинать пойдем, и баба Саша угостит всех вишневым вареньем. Ты тоже приходи.

— Обязательно, — пообещал Кирилл. — Кстати, меня зовут Кирилл. — Он протянул руку.

Мальчишка вложил свою ладошку и представился:

— Катя.

Оказывается, это не разведчик, а разведчица!

— Ну ладно, мне пора, — сказала Катя и вприпрыжку побежала по дорожке в сторону дома.

Кирилл проводил ее взглядом, усмехнулся и пошел к колодцу.

Без пяти минут семь он отправился на ужин. Перед тем, как выйти в сад, он тщательно заправил рубашку в джинсы, причесался найденной в кармашке рюкзака расческой и пожалел, что не захватил с собой хотя бы маленького зеркальца: вдруг щека или лоб испачканы какой-нибудь сажей — и знать не будешь. А потом он спохватился, что и бритвы не захватил. Так и ощупывал он подбородок, пока шел по дорожке мимо клумб и грядок.

Главный вход в дом, судя по всему, находился со стороны озера: из окна флигеля или от колодца можно было видеть только каменную стену в четыре окна на каждом этаже да небольшую деревянную дверь черного входа. Кирилл завернул за угол и остановился. Фасад дома был украшен резным деревянным крыльцом. Рядом с ним широкая деревянная лестница с крепкими перилами тянулась кверху вдоль стены слева направо, а после небольшой площадки на середине пути — справа налево. Оказывается, на второй этаж был отдельный вход.

Перед домом было обширное пространство, ограниченное с двух сторон изгородью из кустарника черной смородины. И только в сторону озера никаких границ не было — разве что берег в пятидесяти шагах от дома. У дальней живой изгороди стояли врытые в землю две длинные лавочки и дощатый стол под навесом. Как раз за этим столом сидели мужчина и женщина, и Александра Владимировна, вышедшая на крыльцо с самым настоящим угольным самоваром, указала глазами в их сторону.

— Проходите, Кирилл Иванович, присаживайтесь.

Приблизившись, Кирилл смог лучше рассмотреть сидящих. Очень красивая женщина лет двадцати пяти была в соломенной шляпе с огромными полями. Смуглое лицо обрамляли коротко остриженные каштановые волосы. Она носила синюю мужскую рубашку с большими карманами на груди и джинсы. Женщина внимательно посмотрела на Кирилла, и он успел заметить, что у нее серые глаза. Он даже удивился, что успел это заметить: мужчины обычно не обращают внимания на цвет женских глаз.

Вглядываясь в ее лицо, Кирилл пытался разобраться в смутном чувстве чего-то знакомого. Где-то они уже встречались. Но где?

От попытки вспомнить его отвлек мужчина, который поднялся со своего места и представился:

— Борис.

Кирилл назвал себя и пожал широкую белую ладонь. Потом выжидательно взглянул на женщину.

— Анжела, — медленно проговорила она.

Несмотря на жару, мужчина был в костюме, правда, без галстука; ворот его белой рубашки был расстегнут. Серый пиджак, серые брюки, ослепительно начищенные туфли — просто яснее дня, чернее ночи. Сколько лет было этому человеку — сказать трудно. Можно было дать ему и тридцать, и сорок, и пятьдесят. Наверное, это свойство всех людей с крупными чертами лица, которые скрадывают возраст. Хотя Александра Владимировна как раз худощава, а тоже не определишь, сколько ей лет.