Прислуга

Пролистываю «Джексон джорнал». Очередная колонка Мисс Мирны, где будет раскрыта тайна пятен от жесткой воды, выйдет только в понедельник. В разделе новостей национального масштаба статья о новых таблетках под названием «Валиум», призванных «помочь женщинам справиться с повседневными проблемами». Да уж, мне бы сейчас понадобилось с десяток таких таблеточек.

Поднимаю глаза от газеты и с удивлением обнаруживаю, что рядом стоит Паскагула.

— Вы… вам что-нибудь нужно, Паскагула?

— Мне нужно кое-что вам сказать, мисс Скитер. Кое-что насчет…

— Ты не можешь явиться в «Кеннингтон» в джинсах. — В дверях возникает мама.

Паскагула буквально испаряется. Миг — и она вновь около раковины, тянет черный шланг от крана к посудомоечной машине.

— Ступай наверх и надень что-нибудь приличное.

— Мама, я так всегда одеваюсь. Какой смысл наряжаться для того, чтобы купить новую одежду?

— Евгения, умоляю, не усложняй ситуацию.

Мама возвращается к себе в спальню, но я понимаю, что это еще не конец. Гудение посудомойки заполняет комнату. Пол под моими босыми ногами начинает слегка вибрировать, и шум стихает до нормального гула, достаточного, чтобы замаскировать беседу.

— Вы хотели мне что-то сказать, Паскагула?

Паскагула оглядывается на дверь. Она такая крошечная, вполовину меньше меня. И такая робкая. Мне обычно приходится наклоняться, чтобы расслышать ее. Паскагула подходит ближе.

— Юл Мэй моя кузина, — сообщает она. Шепотом, но на этот раз отнюдь не робким.

— Я… не знала.

— Мы с ней очень близки, она приходит ко мне в гости по выходным. И она рассказала, чем вы занимаетесь. — Паскагула чуть прищуривается, и я понимаю, что сейчас она попросит оставить в покое ее кузину.

— Я… мы изменяем имена. Она ведь сказала вам об этом? Я не хочу, чтобы у кого-нибудь были неприятности.

— В субботу она сказала, что поможет вам. Она звонила Эйбилин, но там не отвечали. Я бы сообщила вам раньше, но… — Еще один взгляд в сторону двери.

Невероятно.

— Правда? Она сможет? — радуюсь я и, несмотря на собственные разумные доводы, все же спрашиваю: — Паскагула, а вы… не хотите рассказать свои истории?

Долгий пристальный взгляд.

— То есть рассказать вам, что значит работать на… вашу матушку?

Мы смотрим друг на друга, думая, вероятно, об одном и том же. Как неловко ей будет говорить, как неловко мне будет слушать.

— Не обязательно о моей маме, — тороплюсь исправиться я. — Можно рассказать о другой работе, которая была у вас прежде.

— Я впервые работаю прислугой. Раньше я подавала ланч в «Олд Леди Хоум». Пока они не переехали во Фловуд.

— Вы хотите сказать, маму не смутило, что это ваш первый опыт?

Паскагула разглядывает красный линолеум на полу, вновь становясь робкой и застенчивой.

— Никто больше не хочет работать на нее, — говорит она. — После того, что произошло с Константайн.

— А что вы думаете… об этом? — осторожно спрашиваю я.

Паскагула бледнеет. Невинно моргает, явно пытаясь меня перехитрить.

— Я ничего об этом не знаю. Просто хотела передать, что сказала Юл Мэй.

Метнувшись к холодильнику, открывает его и принимается деловито рыться внутри.

Ладно. Хорошего понемножку.

Шопинг в обществе матушки не настолько невыносим, как обычно, — возможно, еще и потому, что я в отличном настроении после новости про Юл Мэй. Маменька восседает в кресле, а я выбираю первый же примеренный костюм — голубое поплиновое платье без рукавов и жакет с круглым воротником. Оставляем его в магазине, чтобы подшили подол. Удивительно, но мама не стала требовать что-нибудь еще. Всего через полчаса она заявила, что устала, и мне пришлось везти нас обратно в Лонглиф. Дома мама сразу же отправилась к себе вздремнуть.

Из дома я звоню Элизабет, она сама берет трубку. Сердце так колотится, что у меня не хватает духу попросить к телефону Эйбилин. После истории с сумкой я дала себе слово быть осторожней.

Приходится ждать, пока Эйбилин не вернется домой. Вечером пристраиваюсь в кладовке, на своей жестянке, нервно перебираю рис в мешке. Эйбилин отвечает после первого же гудка.

— Она поможет нам, Эйбилин. Юл Мэй согласилась!

— Что она сказала? Когда вы узнали?

— Сегодня днем. Паскагула передала. Юл Мэй не могла вам дозвониться.

— Господи, у меня телефон отключали, не успела заплатить в этом месяце. Вы разговаривали с Юл Мэй?

— Нет, я подумала, лучше сначала поговорить с вами.

— Странное дело — я сегодня звонила в дом мисс Хилли от мисс Лифолт, а она сказала, что Юл Мэй здесь больше не работает, и повесила трубку. Я всех расспрашивала, но никто ничего не знает.

— Хилли ее уволила?

— Не знаю. Надеюсь, она сама ушла.

— Я позвоню Хилли и все выясню.

— Раз мне включили телефон, я попробую дозвониться до Юл Мэй.

Четыре раза набираю номер Хилли, нет ответа. Наконец, не выдержав, звоню Элизабет, и она сообщает, что Хилли уехала в Порт-Гибсон. Отец Уильяма заболел.

— А что случилось… с ее прислугой? — как можно более небрежно интересуюсь я.

— Знаешь, она что-то говорила про Юл Мэй, но потом заторопилась, вроде ей нужно было вещи паковать.