Многие, очень многие сейчас жалеют по-настоящему. О потерянных территориях, о великой стране, о дружбе народов. Хотя, это почти все – старшее поколение. Машина пропаганды делает свое дело, и в отколовшихся, «воевавших за независимость» республиках все молодые и средние уверены, что они действительно воевали и сражались всю жизнь, и их действительно унижали, оскорбляли, порабощали и эксплуатировали. Они уже другие, но стали ли они от этого счастливее? Ведь чтобы перейти от строительства коммунизма к строительству капитализма, вовсе не нужно было разрушать великую страну.
Их можно понять, они искали счастья. Нашли? Кто-то, наверное, да. А многие – не совсем или вообще не нашли. Вся наша жизнь – путь за счастьем и в надежде на счастье. И смотреть, когда путь длиною в жизнь оказывается ничем, всегда больно. Мне, честно говоря, очень жаль наших родителей, бабушек, дедушек, которые сражались, работали, строили страну, а потом кто-то взял за них и все отменил. Просто потому, что они молчали и ждали – а что будет? Просто потому, что не смогли или не желали защищать то, за что боролись и чем жили! Может быть, даже и с оружием в руках – в который уже раз. Просто потому, что их намеренно оболванили!
То было давно. Сейчас нет той общности и нет той страны. Сейчас, практически, каждый сам за себя. Он – уникальный индивид. Что совсем не отменяет конечность его пути. И не отменяет конец его самого, который, как и у всех предыдущих до него, будет омрачен неверием, что все заканчивается именно так, сожалением, о том, что приходится уходить, и разочарованием, и бессилием что-либо изменить.
Но пока человек думает, его жизнь продолжается. Он думает всю свою жизнь, и думы его разные. Спектр дум безграничен. От самоуничижения до осознания, что «бог внутри меня». Вероятно, некоторые даже думают, что они – действительно боги. От незнания и гордыни, конечно. Пока не наступает момент, когда приходит время уходить. И тогда не остается времени строить из себя бога, тогда приходит
Добровольно-принудительный ресторан
Любой нормальный родитель считает каждое свое чадо особенным, а некоторых даже – будущими гениями. Неважно – спортивными или, может, интеллектуальными, а, может, художественно-культурными, но гениями. Или, может, и не считает, но в душе хочет. Конечно, желать своему ребенку счастливой жизни и надеяться, что он в ней преуспеет, абсолютно нормальное состояние для родителей. По крайней мере, у нас. Пока. На Западе – по-другому. Там родители не сильно-то и беспокоятся о своих детях. Особенно после их 18-летия. «Делай, что хочешь, это твоя жизнь. А что мое – то только мое». Но мы не на Западе, и у нас не так.
Я знаю людей, которые, насмотревшись модных передач, начитавшись модных журналов и досконально изучив «современные методики воспитания», начинают готовить из своих детей гениев с младенческого возраста. Они целенаправленно таскают их на выставки, которые часто и взрослым-то целиком одолеть бывает нелегко, на концерты, где грохочет музыка, берут с собой в длительные путешествия – не потому, что оставить не с кем, а потому, что «должен же ребенок развиваться». Они видят в своем ребенке уже взрослого, способного воспринимать также, как и они. Они считают, что он должен вместе с ними сопереживать театральным постановкам в стиле ню, восторгаться красотами заповедных таежных троп, наслаждаться картинами русских мастеров в художественных галереях, а потом, замысловато и вычурно записывать свои ощущения в личном дневнике.
Почему-то объяснения, что ребенок – это не взрослый, не воспринимается ими всерьез, мало того, попробуй им это попытаться доказать – станешь врагом на всю жизнь. Ребенок развивается сам для себя, но никак не для папы с мамой. Ребенок решает задачу своего входа в жизнь, он должен приобрести первые навыки, освоить необходимые упражнения, научиться жить в содружестве со своим растущим разумом, научиться его использовать для контроля своих эмоций, научиться различать нюансы жизни, научиться понимать и разбираться в происходящем. Тонкостям и проявлениям жизни учатся всю жизнь, и думать, что годовалый ребенок что-то там понимает в искусстве живописи и может его по достоинству оценить, по меньшей мере, неразумно.