Притча

Командир дивизии всегда наблюдал за атаками с ближайшего наблюдательного пункта; это было его правилом и содействовало его репутации. На сей раз у него был специально оборудованный на возвышении наблюдательный пункт под стальной плитой, обложенной снаружи дерном и мешками с песком, одна телефонная линия вела в штаб корпуса, другая — к командующему артиллерией; пока шла артподготовка и снаряды с воем, с визгом неслись над ним к немецким позициям, он, держа в руке сверенные часы, смотрел сверху вниз на свою передовую и на передовую противника, прорыв которой не ставили целью даже отдавшие приказ об атаке. Казалось, он слушал оперу, сидя на балконе. Или даже в ложе, и не простой, а королевской, обреченный по высочайшему указу в одиночестве глядеть на приготовления к собственной казни, видеть приближение финальной сцены не оперы, а собственной карьеры, после чего его окончательно и бесповоротно переведут на тыловую должность, в ту сферу, что экипирует и вооружает боевые дивизии, пожинающие славную смерть и бессмертную славу; отныне и впредь он мог мечтать о чем угодно, кроме славы, о любом праве, кроме возможности погибнуть ради нее. Разумеется, он мог бы дезертировать, но куда? К кому? Принять злополучного французского генерала мог только народ, не участвующий в этой войне: голландцы, оказавшиеся в стороне от обычного маршрута германских вторжений, и испанцы, слишком бедные, чтобы совершить, как португальцы, хотя бы двухдневную экскурсию на войну ради развлечения и смены обстановки, и в этом случае — уйдя к испанцам — он получал бы плату даже не за риск жизнью и не за былую репутацию, потом он все же решил, что для войны и пьянства человек никогда не бывает слишком беден. Пусть его жена и дети ходят босиком кто-нибудь всегда купит ему выпивку или оружие, подумал: Более того

, человек, собираясь заняться винной торговлей, не станет просить взаймы у конкурента-виноторговца. Нация, готовясь к войне, может сделать заем у той самой нации, которую собирается уничтожить

.

Но дело кончилось даже не провалом атаки. Дело кончилось бунтом. Когда обстрел прекратился, он уже глядел не на сцену перед собой, а на циферблат часов. Видеть атаку не было необходимости. Глядя из-под своих звезд на атаки вот уже три года, он не только мог предвидеть неудачу, но и предсказать почти точно, где и когда, в какую минуту и на каком рубеже атака захлебнется, — даже когда не знал войск, идущих в атаку, но сейчас он знал их, он сам накануне выбрал именно этот полк, потому что, с одной стороны, знал не только состояние этого полка, но и заслуги командира и его веру в своих солдат, а с другой — его высокую оценку по сравнению с тремя остальными полками дивизии; он знал, что в атаке полк выполнит свою задачу почти полностью. Однако если предопределенный провал атаки означал временную потерю боеспособности или полный выход из строя всего полка, это отразится на репутации и духе дивизии меньше, чем потери в любом из трех остальных; его никогда в жизни не смогут обвинить или хотя бы упрекнуть в том, что он выбрал этот полк по тем же мотивам, что и командующий группой армий — его дивизию.

Поэтому он просто следил за секундной стрелкой, дожидаясь, пока она дойдет до того деления, когда все солдаты, которым предстояло выйти за проволоку, уже будут за ней. Потом он поднял взгляд и ничего, совершенно ничего не увидел на том участке за проволокой, который должны были заполнять бегущие и падающие люди, виднелось лишь несколько фигур, припавших у парапета к земле, не ползущих вперед, а, видимо, кричащих, орущих и жестикулирующих тем, кто остался в траншее: офицерам и сержантам, командирам взводов и рот, очевидно, преданным, как и он. Ему сразу же стало ясно, что произошло. Он был совершенно спокоен; подумал невозмутимо и даже без удивления: Значит

, мне было уготовано и это, опустил бинокль в футляр на груди, закрыл его и, указав на линию связи со штабом корпуса, сказал адъютанту: «Сообщи, что атакующие не вышли из траншеи. Пусть подтвердят мое распоряжение артиллеристам. Скажи, что я выезжаю». Сам взял другой телефон и заговорил: «Это Граньон. Мне нужен заградительный огонь по двум целям. Возобновите обстрел вражеского ограждения. Начните обстрел участка перед позициями… того полка — и продолжайте, пока не поступит отбой из корпуса». Потом положил трубку и направился к выходу.

— Господин генерал, — окликнул его адъютант, говоривший по другому телефону, — на проводе сам командир корпуса.