Притчи, приносящие здоровье и счастье

Вот в Забродье, что в трех верстах от наших Лопатней, собрались как-то в Святки девки на посиделки в баню. Гадать хотели, да к ним парни незнакомые на огонек заглянули. Стол накрыли прямо в бане, да и пошло гулянье. Парни девкам нравятся – красивые да вежливые, а откуда они, не говорят, да девкам не больно-то и надо – спасибо, гулянье на славу идет. Одна ложку под стол уронила, а малая девочка, сестренка ее, седьмой годок тогда девке шел, за ложкой-то и полезла. И видит, что у парней тех вместо ног – копыта! Ребенок – до семи лет ангел, вот и увидела малая то, что от других скрыто. Стала девочка по нужде проситься, сестра вышла с ней, а малая ей и рассказала, что она увидела. Девки – бежать, а за ними – вой страшенный, пурга, буря! Как уж другие девки спаслись из той бани, я не знаю, а сама баня сквозь землю провалилась, на том месте яма и сейчас есть. Если пойдете через Забродье, спросите, где там Бесовская ямища, вам каждый покажет. Но и сами знаем мы это, и батюшка нас учил, а все равно, как канун Рождества, так уже к вечеру слышны отовсюду на селе колядки – собирается народ на веселье. И гадают наши девушки, и рядится народ в Святые вечера, потому что так делали наши предки. Отец Владимир в канун светлого праздника Крещения народ исповедовал, а тех, кто гадал и рядился, бранил крепко, но грех отпускал, а парни и мужики, кто поздоровее, в Крещение в проруби купались, где батюшка в праздник воду святил.

Ругал нас батюшка и за костры в Иваньевскую ночку, и за то, что когда жатва пройдет, последний сноп Илье на бороду оставляем, да не шибко-то и ругал, а масленичные песни вообще любил. Как бабы на холм поднимутся, чтобы Масленицу песнями проводить, а из Забродья, что за три версты, им забродские бабы песнями и ответят, так спешит наш батюшка со двора на улицу, а матушка Наталья – за ним. Стоят оба и слушают, а лица у них такие, словно солнышко весеннее светлым лучиком их озолотило.

Как ни строг был к нам отец Владимир, но и пошутить любил. Как-то раз пришла к нему Матрена наша, а тут надо сказать, что уж сильно склочная баба была эта Матрена. Мужика своего совсем забила, он уже и горелку попивать начал – от такой жены и святой бы запил. А как выйдет Матрена на улицу, так собирайтесь, люди добрые, на бесплатный цирк: враз склока да брань, а порой и до драки доходило. И вот пришла Матрена к отцу Владимиру: «Помоги, – говорит, – батюшка, чтобы не браниться мне. Знаю, грех это, а невмоготу, точно сам нечистый за язык тянет». Выслушал отец Владимир бабу да и дал ей пузырек со святой водой. Как только, значит, захочется Матрене браниться, должна она из пузырька этого святой воды в рот набрать и держать во рту, пока охота не пройдет. Послушалась баба глупая батюшкиного совета – сразу тише у нас в Лопатнях стало, а вскоре и мужик ее горелку пить забросил. Все село потешалось, глядючи, как Матрена за пузырек хватается. С полным-то ртом воды особо не побранишься, да Матрена поверила, что святая вода ее от брани вылечила, да и за святого батюшку нашего почитала.

А еще с отцом Владимиром всякие неурядицы приключались. Ни сам батюшка, ни матушка попадья хмельного в рот не брали, и не то что горелки, а и пива даже на Николу Вешнего, и только любили принять за праздничным столом в Рождество по маленькой рюмочке вишневой настойки.

Как-то готовила матушка Наталья настойку, да и выкинула пьяные вишни, а курицы их склевали. Склевав же, пошатались по двору, пошатались и заснули, только что не храпели. Матушка – в слезы: мор птицу побил. И соседки перепугались, что к ним беда перейдет. Вместе ощипали куриц – зачем перу пропадать? – и уже собирались зарыть, как те просыпаться начали. Долго еще по поповскому двору голые курицы расхаживали, народ смешили.

Да что тут говорить, любили мы нашего батюшку, хоть и строг он к нам был, и когда злая хворь на отца Владимира накинулась, всем селом его лечить пытались. И бабку Иринью, шептуху нашу, к нему приводили, и доктора из города приглашали, да только грызла хворь нашего батюшку и отступать не собиралась. Думали было к Пахому, колдуну нашему, на поклон пойти, да тут батюшка, как ни плох был, а воспротивился: «На все, – сказал, – воля Божья, а у колдуна лечиться не пристало православному человеку».

Хворь все нутро батюшкино изгрызла, высох он, с лица спал, и стал как будто старец древний, пусть и годами не стар был. И видели люди, как во время службы вдруг выступит пот на лбу батюшки, а бывало, что и сгибался он от боли. Болел у отца Владимира живот, а почему болел, о том и доктор из города сказать не смог, а я так думаю, что поселился у отца Владимира в животе червь животный, который и грыз батюшкино нутро, и изгрыз бы все, если бы не помощь Божья за наши молитвы. Мы уж и не надеялись ни на что и думали, что скоро похороним нашего батюшку, как чудо случилось. А и как не случиться было чуду, если мы всем селом за батюшку нашего молились!