Притяжение

Я побежала следом, но не успела догнать, она уже скрылась за углом дома. Когда же я завернула за угол, то никого не увидела. Катрин словно испарилась. Исчезла так же внезапно, как и появилась. Я вздохнула и двинулась обратно к подъезду.

***

Я планировала всё-таки поблагодарить Катрин на следующий день, но она опять не явилась в институт. Впрочем, вечером мне неожиданно представился шанс это сделать.

Я сидела в баре возле стойки, потягивая «Кровавую Мэри». Было шумно, людно, практически все места заняты. Тут из-за моего плеча послышался холодный голос:

– Сто грамм коньяка, пожалуйста.

Да, это была Катрин. Я невольно расплылась в улыбке. Девушка села на свободный стул рядом. Она была погружена в свои мысли и, кажется, не заметила меня. Тогда я решила заговорить первой:

– Здравствуйте.

Катрин бросила удивлённый взгляд в мою сторону, кивнула и улыбнулась уголком губ. Так, вроде бы она рада меня видеть.

– Спасибо… ну… за вчерашнее.

– Не за что, – Катрин пожала плечами.

– Почему же, ваш поступок очень много для меня значит.

Я замолчала. Катрин тоже не произносила ни слова. Она снова погрузилась в мысли. Её взгляд был устремлён в пространство, длинный чёрный ноготь постукивал по барной стойке. Я глубоко вздохнула, собираясь с душевными силами. Что там советовала Наташа? Попытаться начать общение? Что ж, попробуем.

– Мне хотелось бы чем-нибудь отблагодарить вас. Можно, например, угостить вас чашкой чая?

– Нет.

Тон Катрин был абсолютно непререкаемым. Вроде бы она произнесла всего лишь одно слово, а по ощущениям – как пощёчину влепила. Но откуда такая суровость?

– А заплатить за вашу выпивку?

– Не стоит.

– Но почему?

Катрин посмотрела на меня. Сейчас мы сидели как никогда близко, и мне удалось разглядеть, что же такого странного было в её глазах. По краю радужки шла чёрная окантовка, зрачок был расширен почти вдвое. За счёт этого взгляд казался… холодным?

– Вы меня не знаете.

Она отвернулась, опрокинула рюмку коньяка и жестом попросила ещё.

– В каком смысле?

– В прямом. Вы. Не знаете. Меня.

– Ну… да, потому что мы знакомы меньше недели и толком ещё не разговаривали. Но я бы очень хотела узнать вас.

– Плохая идея, – Киллерман выпила вторую рюмку. – Вам лучше держаться от меня подальше.

– Не понимаю!

– И не пытайтесь.

Катрин бросила на стойку тысячную купюру и поднялась. Она накинула пальто и хотела идти к выходу, но я придержала её за руку:

– Постойте!

Катрин замерла, ошарашенно глядя на мою ладонь. Потом она аккуратно, двумя пальцами, отцепила мою руку от своей и рванулась к двери. Да что с ней не так?!

Тайна раскрыта

Как это ни прискорбно, но придётся признать, что идти на контакт Катрин не хочет. Моя попытка наладить общение разбилась о скорлупу её отчуждения, как волна о бетонную стену. Но просто так сдаваться я не намерена. Ладно, пусть Киллерман не желает сближаться со мной, – её право – но мы ведь можем говорить об учёбе. Пока и этого хватит, а потом ещё что-нибудь придумаю.

Я нашла Катрин в курилке. Так, вчерашнее происшествие в баре лучше не упоминать. Начну разговор с чего-нибудь нейтрального.

– Угостите сигаретой?

Катрин молча протянула пачку и зажигалку. Я прикурила. Что ж, меня не игнорируют, уходить Киллерман не собирается, для начала неплохо. Продолжим беседу.

– Мне очень понравился ваш доклад по Гёте.

Катрин помедлила, будто решая ответить или нет, деликатно выдохнула дым в сторону и сказала:

– Спасибо. Хотя сферой моих интересов является Гюго.

Она как-то странно усмехнулась, словно это была шутка.

– Будете принимать участие в общеинститутской конференции?

– Нет. А какой в этом смысл?

– Зря, уверена, вы блестяще выступили бы.

Катрин пожала плечами. Я немного помолчала, подбирая слова.

– Так, говорите, вам нравится Гюго?

– Да, – Киллерман опять усмехнулась.

Отлично. Если честно, я надеялась, что её ответ будет более содержательным. А теперь снова не знаю, какую тему можно обсудить.

– У вас шерстинка на плече, – неожиданно сказала Катрин. – Сейчас…

Она хотела снять шерсть Персика с моего пальто, но не успела, потому что нас прервали самым наглым и странным образом.

Мимо проходила бабулька полусумасшедшего вида, что-то бормотавшая себе под нос. Увидев Катрин, она остановилась и уставилась на неё с неприкрытым ужасом. Когда девушка протянула ко мне руку, бабка чуть ли не заорала:

– Ах ты, скотина! Людей трогаешь! Вот тебе!

Бабка попыталась треснуть её тростью, но Катрин, скорее автоматически, блокировала удар. Я опешила настолько, что не могла и слова произнести в защиту девушки. А Киллерман была спокойна, будто ей почти каждый день приходилось сталкиваться с сумасшедшими старухами, и она уже относилась к этому как к должному. Её лицо напоминало застывшую ледяную маску.

– Нехристь поганая, тварь, тьфу! – не унималась бабка. – Иди отсюда, иди!

Катрин посмотрела на неё, потом на меня, и… быстро двинулась прочь. Только в этот момент я отмерла.

– Да что вы себе позволяете? Напали на человека не из-за чего!