Прицел наведен

Девушка замерла, как только он позволил себе наклониться ещё ближе и прикоснуться к её губам своими. Он не отстранялся даже после того, как она не отвечала. Одри словно окаменела, не подавая и признака того, что ощущала при его ласках. Чувствовать и не сопротивляться? Одна лишь мысль о том, что она даже не пытается дать отпор, взбудоражила её разум. Одри положила руку на его плечо, пытаясь оттолкнуть от себя. Но это казалось настолько смешным, что она и сама не поверила в своё желание отдалить этого человека. Или в её руках нет сил из-за страха, который Грант превосходно умеет внушать, или же она попросту уже сошла с ума и не хочет уклоняться от его действий.

Одри закрыла глаза, ненавидя себя за то, что приоткрыла губы, позволяя ему завладеть полностью её поцелуем.

Стоило ей лишь сделать этот шаг, как Грант без дальнейших вопросов перешёл в наступление. Он властно обхватил её кольцом рук, не отстраняясь от сладких губ, целуя быстро и властно. Она не прикасалась к нему руками, не отвечала на поцелуй, но и не останавливала его.

– Грант, – проговорила Одри, как только почувствовала его руки на своей груди. – Не смей.

Он мгновенно остановился, прерывая попытку завлечь её в свои сети.

– Ты не торопилась мне отказывать, солнышко, – он улыбнулся, поднявшись с кровати и поглядывая на неё сверху вниз. – Видимо, не так уж и отвратительно принимать поцелуй лидера Блокады.

Одри сжала зубы, как только его слова врезались в её мозг, а насмешливый взгляд задел до глубины души. Он лишь издевался, чтобы проверить: готова ли она пойти против принципов. И она не настаивала на своём, не сопротивлялась. За это хотелось ударить себя чем-нибудь тяжелым по глупой голове.

– Больше не смей прикасаться ко мне, Доминик! – Одри опустила ноги на пол, откидывая прочь плед, которым Грант накрыл её во время сна. – Или же сделай то, что задумал, и оставь уже меня в покое!

Это отчаянное высказывание оказалось неплохим оружием. Грант на мгновение замер на месте, не в силах выдавить из себя и слова. Но оцепенение быстро прошло.

– Неужели, ты намекаешь на то, что я воспользуюсь твоей беззащитностью и прибегну к такому низкому поступку, как насилие? – Грант моментально изменился в лице. Привычные глумление и циничность сменились открытым негодованием.

Одри от изумления лишь приподняла одну бровь, не находя нужного ответа. В голове теснились лишь проклятия, направленные в адрес лицемерного мужчины, стоявшего перед ней.

– Твое удивление моему предположению выглядит, как минимум, притворно, – проговорила Одри, мысленно похвалив себя за то, что удалось сдержать гнев, который так и хотелось выплеснуть наружу.

– Одри, твое предположение вполне естественно, после того, что мои люди сделали с тобой, – начал Грант, всматриваясь в её глаза. – Но я никогда не поступлю так. Это не входит в мои правила.

Одри иронично улыбнулась, пробежавшись взглядом по комнате, чтобы отдохнуть от созерцания его лживости.

– Если это так, то почему я стала исключением из правил? – она резко встала, приподняв подбородок. Не было сил вновь вспоминать день уничтожения своей чести. – Скажи, у меня на лбу написано, что надо мной можно издеваться, как только возжелает царь бандитского сборища? Или же я особенно хорошо похожу на бесчувственную куклу, которую можно бросать в огонь и в воду? Что не так со мной? Что?

Грант взглянул на бледное лицо разгневанной и вкрай измученной Одри. Она торопливо вытерла щеки ладонями, убирая неконтролируемые слезы. Он не мог и представить раньше, что будет скучать по зелёным глазам, которые смотрели на него с неподдельным упоением и радостью.

– Ты самая светлая и искренняя из тех, кого я знаю, Одри, – проговорил Грант, не отводя взгляда от её пылающего яростью лица. – И я больше не допущу, чтобы ты плакала.

Одри не могла пошевелиться, будучи не в состоянии до конца осмыслить слова Гранта. Она ожидала любых слов. У неё уже было подготовлено несколько язвительных ответов на его циничные речи. Но в итоге она услышала от него совсем не колкость, к которой себя готовила.

Одри всмотрелась в его голубые глаза, сопротивляясь подсознательной тяге поддаться этому напору. Лишь здравый смысл и неутихающая обида внутри не позволили сойти с правильного пути.

– Надеюсь, ты поплатишься за каждую пролитую слезу тех, кому испоганил жизнь, – Одри сделала уверенный шаг вперед, сталкиваясь с его неускользающей самоуверенностью. – Лишь в моих слезах ты можешь утонуть, Доминик.

Грант сохранил бесстрастность на своем лице, скрывая на удивление задетые чувства. Таких людей, как он, которые однажды сорвались с обрыва, прошли огонь, преодолели чудовищ и отдали всё, чтобы поднялись на вершину, сложно чем-либо удивить. У таких нет той самой лазейки, за которую можно зацепиться, чтобы поймать хоть малейшую долю былой добросовестности.

– Одри, – прошептал он, заметно меняясь в лице и возвращаясь в колею сарказма. – Я превосходно плаваю, не надейся зря.