Приватный танец для Командора

Эта композиция была очень нежной и лирической, а огрубевшим и заматеревшим звездным пилотам зачастую этой самой нежности и не хватало. Во всяком случае, так всегда говорил мне Гвоздь.

— Да, действительно, лучше не придумаешь, — закивала Зарта. — На фоне откровенных танцев девочек, твой будет чем-то таким же недосягаемым, как мечта. Я проведу тебя за сцену прямо отсюда. Обратно вернемся той же дорогой, и пока я не найду для тебя подходящего мужчину на приват, посидишь здесь. Охрану я сегодня усилила, так что за порядок в клубе можно не волноваться.

Порядок во время выступления меня вообще не волновал. Мордовороты Зарты с особо рьяными клиентами не церемонились — вырубали шокерами и выбрасывали на улицу. А однажды на заведение попыталась наехать местная банда. Когда на разборки вместе со мной приехал Эргондо, клуб стали обходить десятой дорогой, а между посетителями поползли упорные слухи, что "крышу" клубу держит сам Катор.

Я больше волновалась за собственное выступление. В душе все же оставались сомнения, а вдруг меня, несмотря на всю мою маскировку, рассекретят? И что, если на приват Зарта приведет кого-то, кого я хорошо знаю? В таком случае придется однозначно отказаться. И где-то в глубине души я, наверное, надеялась, что так и будет, потому что это был замечательный повод сбежать, не обидев при этом подругу.

Когда время подошло к полуночи, Зарта спустилась вниз, а спустя полчаса вернулась ко мне, сообщив с горящим азартом в глазах, что через несколько минут будет мой выход.

Меня начал колотить ощутимый мандраж, такой, что даже ладони вспотели. Протянув мне стакан с теми самыми злосчастными каплями, Зарта решительно приказала: "Пей".

Противного запаха жидкость, несмотря на мои опасения, не имела, а вот на вкус была кислой, но моему пересохшему от волнения горлу и горящим огнем легким это пошло только на пользу. Мне показалось, что даже дышать стало легче, а пока я шла потайным коридором к сцене — и гнетущее ощущение тревоги тоже стало отпускать.

Ожидая объявления номера, я уже была спокойна, как приземлившийся в доке стрэйнджер, и когда за стеной прозвучало: "Только сегодня для вас танцует приглашенная звезда межгалактического уровня — таинственная и божественная Пульсар", прыснула со смеху. Ну, Зарта и додумалась. Пульсар из меня еще тот. Вот ржавый гвоздь в заднице — это более точно. Звучит, правда, не так пафосно, зато с изюминкой.

Танцовщицы клуба всегда исполняли свои номера в специальных туфлях на высоких каблуках, мне же при исполнении сложных акробатических трюков они бы только мешали, поэтому, подмигнув подруге, я сбросила с себя обувь и, медленно ступая по холодным ступенькам босыми ногами, поднялась в клубящийся над сценой бутафорский туман.

Свет прожекторов пучками освещал меня со всех сторон, и из-за него я не могла видеть зала и лиц тех, кто в нем собрались. Почему-то это совершенно не смущало. В сизом колышущемся пространстве я чувствовала себя свободной от чужих липких взглядов и ненужных звуков. Все вокруг исчезло, ушло за грань реальности — остались только я, пилон и наша взаимная страсть.

Высоко и пронзительно зазвучали первые ноты рояля. Моя ладонь привычно сомкнулась на гладкой металлической поверхности и, оттолкнувшись от пола стопами, я крутанулась на одной руке вокруг шеста в идеально-ровном шпагате, а потом, подбросив свое тело вверх, стала вращаться, удерживаясь на пилоне уже одними ногами.

Зарта поставила музыкальным сопровождением невероятно красивую старинную рок-балладу, и она так идеально легла мне под настроение, что каждое мое движение мне казалось продолжением звучащей музыки. Словно я и она были одним целым. Я крутила на пилоне сложные спирали; удерживая на вытянутых руках тело, грациозно шагала по воздуху; волной выгибалась в такт мелодии и легким перышком взлетала вверх, попирая все законы притяжения. Это была моя сказка — сказка о несбыточной мечте, которую я рассказывала замершим в немом изумлении зрителям.

Язык тела мог говорить сильнее слов. Откровеннее, жарче, пронзительнее. Телом можно показать боль, грусть, экстаз и тихое счастье. Тело в танце — это почти поэма, квинтэссенция палитры чувств, нарисованная штрихами рук, пластикой изогнутых стоп и натянутой линией позвоночника.

Я вращалась на пилоне, растворяясь в музыке, отдаваясь танцу, как нежному любовнику, и не было в этот миг силы, способной оторвать меня от сверкающей в свете прожекторов опоры и прервать мой свободный полет.

Чувствуя, что музыка подходит к концу, я, поднявшись почти на трехметровую высоту, свернулась вокруг шеста калачиком, а потом, отпустив руки, рухнула вниз, и с последними аккордами мелодии застыла на пилоне почти у самой сцены, удерживая собственное тело только силой обхвативших металлический стержень мышц живота и ног.

Удивительно, я не чувствовала себя уставшей. Опустив ноги на покрытие сцены, я казалась себе невесомо-легкой. Дунь — и я снова взлечу.

Прожекторы, освещающие сцену, резко погасли, и на меня навалилась густая тишина, вместе с ощущением разливающегося в воздухе возбуждения.