Приватный танец для Командора

— Не дальнее, — покачал головой мужчина. — Родоначальники домов — Эймон Райдэк и Вэйн Шэнгри были родными братьями.

— Как это? — растерялась я.

— У них были разные отцы, но одна мать, — пояснил Кайл.

— Значит, дом Райдэк именно поэтому стал правящим после гибели Шэнгри?

— Не совсем так. Вернее, совсем не так, — окончательно запутал меня Кайл. — Родство сыграло не последнюю роль на голосовании прайтов, но основной причиной перевеса голосов стала наша генетика и ведущие технические разработки. Так вышло, что более чем за триста лет, прошедших после изменения Вэйном государственного строя планеты, гении, подобные ему и его брату, рождались лишь в домах Райдэк и Шэнгри. И поскольку отцы у них были разными, то с большой долей вероятности можно утверждать, что это передалось им по материнской линии.

Пока были живы Шэнгри, даже вопроса о смене власти не возникало. Их дом стоял во главе четырех крупнейших и старейших домов Проктэрры, между которыми были распределены все самые важные руководствующие посты управления планетой.

— Я знакома с вашей планетарной системой управления. Мне Ной рассказывал, — поведала я Кайлу.

— Хорошо, — улыбнулся отец Торна. — Тогда ты должны понимать, что после исчезновения дома Шэнгри главенствующим должен был стать один из четырех правящих.

— Дом Райдэк не входил в четверку? — внезапно догадалась я.

Кайл согласно кивнул и продолжил:

— Как выразился мой дед, мы неожиданно стали темной лошадкой, вырвавшейся вперед.

— Почему вы?

— Потому что к тому моменту почти все самые крупные изобретения в области генетики и техники принадлежали нам. А это два незыблемых столпа, на которых держится Проктэрра. Дом Райдэк очень молодой в сравнении с теми же Эймор, Мардж или Ластэр, но нам, как и Шэнгри, удалось сколотить огромное состояние за счет торговли своими изобретениями, да и генетическая совместимость у нас довольно высокая, поэтому желающих породниться с домом Райдэк всегда было предостаточно. Когда вопрос выбора главы планеты встал ребром, большинство прайтов посчитало, что Проктэрре нужна молодая кровь, и предложили кандидатуру моего деда, которому на тот момент не было и сорока.

— Выходит, Райдэки основательно подпортили чей-то честолюбивый план дорваться до власти? Убив всех Шэнгри, они ничего не добились? — усмехнулась я.

— Выходит, что так, — неоднозначно проронил Кайл. — Но, возможно, причина, по которой уничтожили Шэнгри, была далека от банальной борьбы за власть. Мой дед рассказывал, будто ходили слухи о том, что Иторр Шэнгри, последний глава правящего дома, незадолго до гибели провел какой-то уникальный генетический эксперимент, который мог перевернуть сложившиеся на Проктэрре традиции с ног на голову.

— Он смог расшифровать созданную Вэйном формулу импринтинга и разрушить связь, — призналась я Кайлу. — А еще доказал, что благодаря генам Рори, Шэнгри совместимы с людьми. Теперь понимаете? Шэнгри больше не нуждались в Проктэрре. Забрав свои технологии, они могли жить где угодно и с кем угодно. Моя бабка и мама — обыкновенные человеческие женщины.

Тан орис нахмурился и ненадолго замолчал, о чем-то усиленно размышляя.

— Хорошо, что Торн нашел тебя первым, — наконец изрек он. — Никто на Проктэрре не знает, что ты сбежала, а потом инсценировала свою гибель. Все думают, что после покушения и твоей последней выходки с танцем на приеме тебя держат под охраной.

— Правда не знают? — я с облегчением выдохнула, искренне радуясь, что хоть этим не доставила проблем Кайлу Райдэку и его сыну.

— Проктэррианцам нет никакого дела до погибших спасателей из галактики SаgDЕG, — грустно покривился тан орис. — Да и не слушают здесь дрэйкерские частоты. Я сначала думал, что гибель вашего экипажа как-то связана с покушением на тебя и Торна, но когда ни один из домов не потребовал предъявить тар дэ, понял, что взрыв был трагической случайностью.

Я виновато опустила голову, а Кайл тихо добавил:

— Да, мы с Торном действительно считали тебя погибшей. Это очень болезненно для связанного импринтингом проктэррианца — терять свою пару. Особенно, если связь уже достаточно окрепла. Первое время от ощущения одиночества и пустоты просто медленно сходишь с ума. Потом без привычного генетического обмена начинаются ужасные боли. Болит все, словно твое тело — одна сплошная рана.

Мое сердце глухо ударилось в груди и затихло: я поняла, что Кайл рассказывает мне о том, что пережил после смерти жены. Господи… Это было похоже на какую-то наркозависимость. Неужели с Торном было то же самое?

Словно прочитав в моих глазах невысказанный вопрос, Кайл мягко произнес:

— Связь с тар дэ имеет несколько иное свойство и мощнее обычного импринтинга в сотни раз, поэтому и откат у Торна должен был быть сильнее. Я не могу сказать точно, что с ним происходило, потому что он сразу улетел на свой "Феникс"…

— Вот черт, — со стоном вырвалось из меня.

— Я рассказал это не для того, чтобы ты чувствовала себя в чем-то виноватой, — тут же встрепенулся Кайл. — Просто хотел, чтобы ты поняла, почему Торн сейчас совершенно невменяем, и не очень сердилась на него.